Арсен Люпен

Леблан Морис

– Послушайте, Даспри, мне надоели все эти истории. Если вам так интересно, оставайтесь. А я ухожу.

Может быть, от волнения или оттого, что устал, поработав под палящем

солнце, но меня зашатало, и я слег в постель с горячкой, в которой провалялся двое суток, отбиваясь от скелетов, танцевавших вокруг меня и бросавших друг в друга свои окровавленные сердца.

Даспри вел себя как верный друг, каждый день он навещал меня по три-четыре часа, но проводил их в большом зале, обшаривая углы и простукивая стены.

– Письма здесь, в этой комнате, – сообщал он мне время от времени, – они здесь. Руку даю на отсечение.

– Оставьте меня в покое, – отвечал я, доведенный до белого каления.

Утром на третий день я встал, и, несмотря на слабость, чувствовал себя хорошо, плотный завтрак прибавил мне сил. Но небольшое послание, полученное мною около пяти часов, окончательно подняло меня на ноги, поскольку мое любопытство снова разыгралось. Телеграмма была следующего содержания:

Месье!

Драма, первый акт которой разыгрался в ночь с 22 на 23 июня, близится к развязке. Обстоятельства сложились так, что мне необходимо устроить встречу двух главных ее героев, и это свидание должно произойти в вашем доме, поэтому я был бы очень признателен, если бы на сегодняшний вечер вы предоставили мне ваше жилище. Было бы неплохо, если бы ваш слуга отсутствовал с девяти до одиннадцати, окажите мне еще одну огромную любезность и согласитесь предоставить противникам свободу действий. В ночь с 22 на 23 июня вы смогли убедиться, что я с чрезвычайной щепетильностью оберегал все, что вам принадлежит. Со своей стороны я считаю, что нанес бы вам оскорбление, если бы усомнился в том, что вы будете соблюдать молчание в отношении нижеподписавшегося и преданного вам Сальватора.

Конец ознакомительного фрагмента.