Артефактор из Миссури
Шрифт:
— На дорогу и подарки хватит… И даже погулять с недельку. Мистер Фарелл, — мой язык никак не поворачивался называть солидного во всех отношениях старожила просто по имени, — мне бы золотишко переплавить. Хочу всем родным по золотой унции подарить.
— Так без проблем! Ты же видел, как я слитки лью в сарае. Могу помочь, если хочешь.
Я с помощью Берни переплавил часть самородков, присыпав их в тигле мелким золотым песком. Получилось десять увесистых желтых слитков размером с большую почтовую марку весом в одну Тройскую унцию. Берни их взвесил, подогнал под чистый вес и поставил свое клеймо, которое
Утром неожиданно для меня и ожидаемо для остальных пошел густой снег и шел без остановки три дня, перенеся окружающую действительность в зимнюю сказку, накрыв теплым «пуховым» одеялом землю, деревья и крыши домов. Сразу на улице появились собачьи упряжки весело тащившие за собой сани либо с шумной детворой, либо с серьезными охотниками собиравшимся на охоту.
— Мэт! Я собираюсь добыть мясо. Не хочешь со мной прокатиться? — Я уже позавтракал и любовался искрящимся в утреннем солнце белым великолепием, впервые видя снег в таком огромном количестве. Берни в этот момент деловито чистил свой карабин за одним из столов в общем зале.
— С удовольствием! Только боюсь помешать вам. Я никогда серьезно не охотился, да и одежды подходящей у меня нет.
— Все когда-то случается в первый раз! А одежду я тебе подберу. Ты парень крупный, думаю моя старая парка тебе подойдет.
Надо сказать, за лето, наполненное тяжелым старательским трудом, я еще немного подрос, сильно раздался в плечах, накачал приличные мышцы на руках и ногах и со стороны казался вполне себе взрослым мужчиной, но вблизи меня предательски выдавали гладкие щеки и детские ямочки на не до конца оформившемся лице.
К вечеру я был одет, обут и признан годным к походу в тайгу в качестве дополнительного носильщика возможной добычи. Шанс подстрелить осторожное животное прямо рядом с семеркой шумливых собак был не велик, поэтому мы предусмотрительно приготовили помимо ружей большие рюкзаки с широкими лямками, усиленные на спине деревянным каркасом на манер индейских «тау сапи». На утро Берни, как и положено состоятельному старожилу державший своих собак у заводчика, лихо подкатил на упряжке в семь собак к крыльцу, на котором стоял я рядом с приготовленными вещами. Немного продуктов, воды, короткие широкие снегоступы и видавший виды закопченный котелок.
— Ну что, Мэт! Готов добыть свои первые рога?! А то женишься, а у тебя уже есть! Ха-ха-ха! — Берни раскатисто засмеялся своей шутке не совсем понятной мне. При чем тут рога и женитьба?..
Снег лег на хорошо подмороженную землю и собаки без проблем мчали наши длинные сани с двумя прилично весящими пассажирами, легко пробивая не достающий до брюха легкий как пух снег, разлетавшийся из-под собачьих лап искристыми облачками, зависая в морозном воздухе.
— Э-ге-гей! — Закричал в порыве чувств Берни и заливисто засвистел, отчего стосковавшиеся по простору маламуты легко прибавили ход, радостно скуля и вертя хвостами с длинным ворсом. Охота! Кровь побежала по жилам с удвоенной скоростью и захотелось соскочить с нарт и побежать рядом, чтобы выплеснуть бурлящую внутри энергию.
Через полчаса езды по холмистой белой равнине мы достигли первых редких деревьев, разбросанных там и тут. Дальше зеленые елки, сосны и пихты пошли чаще и вскоре встали стеной маня проплешинами проходов вглубь сплошного леса. Знавший местность Берни направил собак вдоль неглубокого оврага, и спустя минут двадцать, мы вынуждены были остановиться в первый раз, чтобы расчистить путь от упавшего дерева. Дальше такие задержки пошли с завидной регулярностью, давая мне показать свою удаль в обращении с острым топором. Берни довольно улыбался, глядя как я с легкостью откидываю срубленные части стволов и не часто вмешивался, покуривая сидя на нартах.
Следов животных на свежем снегу было достаточно много, и мой взрослый покровитель новичков обязательно показывал на каждый новый росчерк местного обитателя, расписавшегося в присутствии на чистейшей белоснежной простыне.
Полярные куропатки, куницы, олени, кабаны, зайцы. Кого тут только не было! Вот Берни показал целую тропу с волчьими следами, вдоль которой кружили большие круглые следы с большими когтями.
— Росомаха! Догонит серых и отнимет у них добычу. Очень злой зверь! Никто не хочет с ней связываться. Она даже лося в одиночку берет! Увидишь ее — не вздумай убегать! Все равно догонит. А так есть шанс, что может оказаться сытой. Смотри! Вон там, между елками! Видишь оленей?! Совсем не боятся!
— Может стрельнем?
Берни на пару секунд замер и ответил:
— Нет. Лось больше и вкусней. Не факт, что сможем завалить сразу двух самцов. К тому же мы почти приехали.
Проехав еще немного мы положили в снег собак и закрепив ремни снегоступов на сапогах подбитых оленьим мехом, двинулись в направлении, где по словам Берни находилось озеро с топкими берегами.
— Если повезет, застанем сохатого в воде. Лед сейчас еще тонкий, а лоси страшные любители водных растений. Один раз я даже добил одного такого гурмана, который провалился по самое брюхо ногами в окрепший лед, да так и не сумевший из него выбраться. Вон, смотри! За теми кустами начинаются заросли верейки. Приготовь на всякий случай ружье.
Когда мы осторожно миновали прибрежные заросли, перед нами открылась широкое пространство с зеркалом чистой воды по середине и ледяной каймой по берегам густо украшенной пожухлой от мороза растительностью. Сразу в нескольких местах на разных расстояниях от кромки озера в воде стояли черные фигуры горбатых туш с широкими лопастями рогов, утыканных острыми отростками. Время от времени их рога медленно склонялись к воде и затем вздымались ввысь вместе с мордой, на которой висели длинные плети любимой животными еды.
Берни дал мне полюбоваться открывшейся картиной безмятежной природы и отвел в сторону мешавшую ветку.
— Будем стрелять одновременно в того, что ближе всех к берегу. Так меньше мочиться придется, да и веревка у меня не слишком длинная. Готов? Тогда на счет три.
Сдвоенный залп разрушил идиллическую картину, вызвав панику у обедающих гигантов и со всех ног ломанувшихся под укрытие зеленых веток своего дома. Наш же лосяра рухнул как подкошенный и тонкие на фоне массивного тела ноги замелькали в бессильной попытке убежать по воздуху от неведомой опасности.