Artifex Petersburgensis. Ремесло Санкт-Петербурга XVIII – начала XX века
Шрифт:
Признаком экономико–культурного многообразия является экономически неоднородная среда. Согласно Е. К. Карпуниной, понятие многоукладности описывает «функционирование сложной хозяйственной системы, действующей в экономически неоднородной среде» 314 . Исследовательница отмечает, что «одним из главных признаков экономического строя России является его многоукладность, которая обусловлена широким многообразием условий хозяйствования» 315 . Под «укладом» Карпунина понимает систему экономических отношений, т. е. «комплексные характеристики определенных социально–экономических взаимосвязей, характеризующих, а иногда и объединяющих, определенные социальные группы населения по какому–либо одному или нескольким экономическим признакам» 316 . Важным является вывод, сделанный Н. В. Сычевым еще в 1999 г.: «Многоукладность как важнейший атрибут историко–экономического процесса обусловливает необходимость синхронного развития всех типов укладов и соответствующих им форм, благодаря чему достигается макроэкономическая стабильность». И далее: «Становление социально–ориентированной многоукладной экономики современного типа невозможно без опоры на достижения НТР и развития мирохозяйственных связей» 317 . Именно эти связи подразумеваются в концепции small manufacturing networks, развиваемой в данном исследовании. Также необходимо сказать о микровкраплениях ремесленных практик на крупном производстве в виде отдельных цехов, где может производится декоративно–художественная продукция в штучном или мелкосерийном виде. Это объясняется тем, что как на крупном (крупносерийном), так и в ремесленном (мелкосерийном) производстве, возможны именно им присущие определенные трудовые и технологические практики, трудно переносимые в другие условия.
314
Карпунина
315
Там же.
316
Там же.
317
Сычев Н.В. Диалектика многоукладной экономики… С. 287; НТР – научно–техническое развитие.
Занимаясь историей ремесленных практик в России, невозможно оставить без внимания два важных момента в развитии исторической науки, повлиявших на рецепцию истории ремесла: историзм и теорию модернизации. Возникнув в середине XIX и в середине XX века, они органично дополнили друг друга, обосновывая взгляд на ремесло как на отживший институт, который неизбежно должен был быть заменен крупным промышленным производством. Переосмысливая термин модернизации, придется разобраться, почему, выражаясь образно, одна большая швейная или обувная фабрика явились в представлениях реформаторов целесообразнее, чем тысяча портных или сапожников, и почему сегодня стало гораздо сложнее сшить костюм или туфли по персональной мерке. Ответ на причины такого видения, когда ремесленная («мелкотоварная») форма хозяйствования рассматривается по отношению к крупному производству как более отсталая, кроется в представлениях ученых, описывающих историко–экономические феномены в духе историзма. Это предполагает, говоря словами В. Ойкена, «что хозяйствующий человек ведет себя в каждую эпоху по–разному. Считается, что наиболее отчетливо историческая изменчивость хозяйствующего человека проявляется в том, что раньше он действовал согласно "принципу удовлетворения потребностей", а вот в эпоху капитализма действует уже на основе "принципа максимизации дохода". Противопоставление этих двух принципов и смена одного из них другим и составляет основной предмет доминирующего учения о хозяйственном духе» 318 . И далее ученый говорит принципиально важную вещь для данного исследования: «Однако капитализм приходящ – посткапиталистические [..] хозяйственные системы снова приведут к победе принципа удовлетворения потребностей», что является сегодня для всех современных обществ в контексте устойчивого развития первоочередной задачей 319 .
318
Ойкен В. Основы… С. 260–261; Ойкен не соглашался с Зомбартом, настаивавшим на различии в целеполагании и установках хозяйствующих субъектов различных эпох и экономических порядков. Согласно такому взгляду, Зомбарт скептически относился к шансам на будущее для «ремесленного» экономического порядка.
319
Там же, с. 261; Не будем называть эту посткапиталистическую хозяйственную систему социалистической. Она будет попросту другой; А. Пенти еще в 1917 г., аналогично П. Кропоткину, «призывал к возврату к децентрализованному, состоящему из небольших ремесленнических мастерских обществу», которое он называл «постиндустриальным государством». Д. Белл понимал под этим термином общество, перешедшее от стадии товарного производства к стадии сервиса. Д. Рисман применял понятие «постиндустриальный» в противоположность «посткапиталистическому» (Penty A. Old Worlds for New: A Study in the Post–Industrial State. L., 1917; Riesman D. Leisure and Work in Post–Industrial Society // Larrabee E., Meyersohn R. (Eds.). Mass Leisure. Glencoe (Ill.), 1958; см.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество… С. 49).
150 лет спустя видны плоды этого развития и они неутешительны. Крупная капиталистическая индустрия превратилась в огромную машину по производству массовой продукции, б'oльшая часть которой через сравнительно короткое время оказывается на мусорной свалке. Крупная промышленность, пользующаяся идеологией «научно–технического прогресса» и новой индустриальной революции, оказалась пожирателем жизненного пространства человека, уничтожающим живую природу вокруг него, отравляющим питьевую воду и воздух, заполняющим потребительскую корзину суррогатами. В данном контексте хочется спросить использовало ли человечество данный ему шанс быть модерным 320 . Проблема выбора, перед которой был поставлен человек на протяжении последних 150 лет, если прислушаться к Бруно Латуру и Бенжамину Штайнеру, так и не была решена. Человечество так и не смогло стать модерным, а значит найти гармоничное решение по интеграции традиционных ремесленных и культурных практик в современное индустриальное общество гиперпотребления. Как результат последнего, все чаще возникают гиперкризисы, ставящие под вопрос существование всего человечества 321 .
320
По аналогии с Эзрой Паундом, обратившимся в 1922 г. к А. К. Хендерсон с требовательным вызовом: «I give you your chance to be modern» (См.: Latham S., Rogers G. Modernism. Evolution of an Idea. London, 2015).
321
Steiner B. Nebenfolgen der Geschichte… S. 29.
Конечно, было бы недопустимым преувеличением обвинить индустриальную революцию и технический прогресс во всех бедах сегодняшнего дня. Без них многое, что сегодня считается само собой разумеющимся: высокий жизненный стандарт и комфорт, ставшие неотъемлемым атрибутом индустриальных и постиндустриальных обществ, было бы невозможно. Благодаря им решены важнейшие вопросы жизнеобеспечения человечества, добычи полезных ископаемых, производства электроэнергии и многого другого. Мы обращаем внимание на то, что без ремесла, ремесленного продукта и ремесленного труда любая культура, фундаментом которой является ремесло, стала бы невозможна. Поэтому ремесло, с одной стороны, и модернизация или индустриализация, с другой, являются понятиями, дополняющими друг друга. В этом смысле, история конкретного ремесленника может дать «лучшее понимание тех обстоятельств и мотивов, которые определяют поступки действующих лиц: их многослойность и противоречивость рассматриваются как "культура", направляющая человеческую деятельность» 322 .
322
Дингес М. Историческая антропология и социальная история… С. 96.
Сэйбель и Зайтлин, пользуясь термином промышленных районов, имеют ввиду именно кооперацию малых и средних предприятий, сочетающих высокотехнологичное ремесленное производство и уникальные компетенции ремесленного мастера, а не промышленные районы в классическом понимании старопромышленных районов: таких как Нижняя Силезия, Урал, Донбасс, Рур, для которых характерны добывающие и отрасли тяжелой промышленности 323 . Это районы, пик развития которых пришелся на конец XIX – первую половину XX века, связанны с высокими экологическими рисками и тяжелыми последствиями для окружающей среды 324 . Пример традиционных ремесленно–промышленных сообществ, организованных в индустриальные округа (дистрикты), можно найти в Италии: Terza Italia (Третья Италия), представляющие собой не только экономический, но и социокультурный феномен в более широком контексте 325 .
323
Группа «старопромышленных районов […] 2–го цикла, – угольно– или руднометаллургические, так называемого бассейнового типа с высокой заводской концентрацией» (Приваловская Г.А. Территориальная структура хозяйства староосвоенных районов. М., 1995. С. 79).
324
См.: Reith R. Vom Umgang mit Rohstoffen in historischer Perspektive. Rohstoffe und ihre Kosten als "okonomische und "okologische Determinanten der Technikentwicklung // Johann Beckmann–Journal 7, 1993, H. 1/2, S. 87–99.
325
Верняев И. И. Промысловые кластеры как локальные этнографические группы: Хозяйство, социум, культур и идентичность (Европейская Россия, середина ХIХ– первая треть ХХ в.) // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2011. Вып. 1. С. 48–49.
В России политика по стимулированию кустарного и ремесленного производства во второй половине XIX – начале XX в. проводилась с помощью земств как органов местного самоуправления, организацией курсов профессионального образования 326 , промышленных и кустарных выставок 327 . К 1912 году в общественности, среди ученых–экономистов и хозяйственников–практиков, появилось понимание того, «что успешность мероприятий земства по развитию кустарных промыслов зависит от единства трех направлений: улучшение техники производства, увеличение размеров кредита и организация постоянного сбыта» 328 . Вследствие этого «пореформенный период был отмечен бурным ростом протоиндустриальной промышленности – кустарных промыслов», составлявших не столько конкуренцию, сколько готовивших кадры для ремесленников Петербурга 329 .
326
См., напр.: Карташова М. В. Реализация государственной политики по техническому образованию крестьян–кустарей в Российской империи в конце XIX – начале XX века //
327
Верняев И. И. Промысловые кластеры… С. 50; см.: Dushkova N. A., Grigorova V. A. The state policy of stimulating handicraft production in the second half of the XIX century: expirience oft he past fort he development of modern entrepreneurship, Klio, 4 (112) (2016), 50–55.
328
Кашаева Ю. А. Пермское земство и развитие кустарных промыслов 1880–х – 1914 годах // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. 2010. № 3. С. 104; Панина Н. В. Становление и развитие профессионально–технического… С. 119–157.
329
См.: Готрелл П. Значение Великих реформ в истории экономики России // Великие реформы в России. 1856–1874. М., 1992. С. 119–120; Побережников И. В. Протоиндустриализация как субпроцесс… С. 33; Тарновский К. Н. Мелкая промышленность…
Характеризуя развитие кустарной промышленности в России, М. И. Туган–Барановский отмечал: «В России кустарная промышленность имеет широкое развитие в деревне, особенно в центральном районе, преимущественно там, где земледелие по тем или иным причинам не удовлетворяет потребностям населения, малоземелье является одним из важных условий возникновения кустарной промышленности… Но не нужно преувеличивать значение этой связи: совершенно неправильно мнение тех, кто видит в кустарной промышленности промысел только подсобный при земледелии, ибо сплошь и рядом, наоборот, земледелие является подсобным занятием для кустаря» 330 .
330
Туган–Барановский М. И. Основы политической экономии. М. 1998. С. 178.
С 1990–х гг. происходит переосмысление важной экономической роли мелкой крестьянской промышленности, с одной стороны, благодаря фундаментальным разработкам этой темы предыдущих десятилетий, с другой, новым методологическим подходам 331 . Как отмечает М. В. Карташова, «в последние годы появляется масса статей, диссертаций и монографий, посвященных изучению кустарных промыслов в Российской империи» 332 . Мы придерживаемся классификации кустарных промыслов, предложенной этим автором и включающей в себя 6 групп: деревообработку, металлообработку, обработку волокна, обработку кожи, обработку минералов, прочие (смешанные) промыслы: «Эта классификация позволяет охватить все промыслы, не усложнять структуру и в то же время она не противоречит Статистической классификации видов экономической деятельности в Европейском экономическом сообществе (редакция 2) – Statistical classifci ation of economic activities in the European Community (NACE Rev. 2)» 333 .
331
См., напр.: Архипова Л. М. Мелкая крестьянская промышленность центрально–черноземного района России в начале XX века. М., 1995; Водарский Я. Е., Истомина Э. Г. Сельские кустарные промыслы Европейской России на рубеже ХIХ–ХХ столетий. М., 2004; Зозуля О. А. Земские инициативы в контексте политики государства по повышению эффективности функционирования кустарной промышленности (на примере Московской и Нижегородской губерний) // Известия ПГУ им. В. Г. Белинского. 2012. № 27. С. 658–663.
332
Карташова М. В. Структура кустарных промыслов в российской империи // Austrian Journal of Humanities and Social Sciences. 2016. №1–2. С. 16.
333
Там же, с. 17.
Кустарная промышленность в пореформенные десятилетия, как и городское ремесло, показывала способность развиваться, помимо или вне парадигмы крупного индустриального капитализма, и генерировать из своей среды самодостаточные субструктуры. Здесь можно говорить о двух типах мелкого и крупного предпринимательства, связанных с различными социально–экономическими и технологическими практиками, взаимодополняющими друг друга 334 . Именно этот практический опыт в сочетании с народническими концепциями развития народного хозяйства, когда поддерживаются и мобилизуются малые формы предпринимательства, привел к повышению объемов правительственного кустарно–промышленного финансирования. М. В. Карташова пришла к выводу, что «[…] основным фактором, влияющим на объемы правительственного кустарно–промышленного финансирования, являлись объемы региональных вложений в кустарно–промышленную политику. […] превалирующая часть финансовой помощи шла на восточно–европейские земские губернии и на Урал», – в те районы, где существовала неблагоприятная экономическая ситуация в связи с упадком сельского хозяйства и фабрично–заводской промышленности с целью поднятия благосостояния населения 335 . Отметим, что при этом наблюдается тренд концептуального разворота в сторону применения данного опыта в развитии современного предпринимательства в рамках государственно–частного партнерства (ГЧП) 336 .
334
М. Гутман подтверждает, что в исследованиях, посвященных начальному периоду промышленного роста Центральной и Западной Европы отмечены многие стороны развития, характерные для Центральной России: значение сельского хозяйства, постепенное нарастание темпов развития, устойчивость ремесленных промыслов и взаимосвязь мелкого и фабричного производства (Gutman M. Toward the Modern Economy: Early Industry in Europe. 1500–1800. New York, 1988; Goodman J., Honeyman K. Gainful Pursuits: The Making of Industrial Europe. 1600–1914. London, 1988).
335
См.: Карташова М. В. «Межбюджетные трансферты» в правительственной кустарно–промышленной политике российской империи в начале XX в. (с использованием ГИС и статистического анализа) // Историческая информатика. Информационные технологии и математические методы в исторических исследованиях и образовании. 2013. № 4. С. 75–76.
336
См.: Душкова Н. А., Григорова В. А. Государственная политика стимулирования кустарного производства во второй половине XIX в.: опыт прошлого для развития современного предпринимательства // Клио. № 4 (112). 2016. С. 50–55.
Говоря современным языком, посредством микрокредитов ремесленники и кустари должны были избавиться от излишней зависимости от скупщиков и кредиторов. Потребительский и кооперативный кредит получил сегодня вторую жизнь благодаря системе микро–кредитов экономиста из Бангладеш Мухаммада Юнуса. Его успех вполне сопоставим с аналогичной российской историей успеха последней четверти XIX – начала XX века 337 . Схожие эффекты описал П. Гестрелл в своей статье об экономическом и социальном развитии России в начале XX в. По его мнению, увеличение числа торговых и кредитных кооперативов (не в последнюю очередь среди кустарных промысловиков и ремесленников. – А. К.), свидетельствовало о растущем процветании и динамизме российской экономики последнего периода монархии 338 . Новым словом в исследовании темы крестьянских промыслов, промысловых кластеров, торгово–промысловых сел или «незаметной промышленности» стали работы петербургского историка И. И. Верняева 339 .
337
Юнус разработал концепцию микрокредитования, создав Grameen Bank и став в 1983 году его генеральным директором. За успешный социальный и коммерческий проект ученый и предприниматель получил в 2006 году Нобелевскую премию мира (см.: Юнус М., Жоли А. Создавая мир без бедности. Социальный бизнес и будущее капитализма = Vers un monde sans pauvrete / Пер. И. Савельева. М.: Альпина Паблишерз, 2010).
338
Гестрелл П. Экономическое и социальное развитие России в начале XX в. // Реформы или революция? Россия, 1861–1917… С. 183–184.
339
Верняев И. И. «Незаметная промышленность»: крестьянские производящие промыслы России в теоретических концепциях и эмпирических исследованиях конца ХVIII – начала ХХ в. Ч. I // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2014. №2. С. 75–98; Он же. «Незаметная промышленность»: крестьянские производящие промыслы России в теоретических концепциях и эмпирических исследованиях конца ХVIII – начала ХХ в. Ч. II // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2014. № 4. С. 113–132; Он же. Промысловые кластеры как локальные этнографические группы… С. 47–84; Он же. Реформа 1861 г. в торгово–промысловом селе Павлово Нижегородской губернии. Часть 1–я // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2012. № 3. С. 16–41; Он же. Реформа 1861 г. в торгово–промысловом селе: село Павлово Нижегородской губернии. Часть 2–я // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2012. № 4. С. 3–30.