Арторикс
Шрифт:
Выглянув в коридор, я убедился, что там пусто.
Ну и ладно.
Слева забухали шаги.
Партизанская война началась.
Распахнув дверь, я выдвинул в коридор кран и включил магнит. Шаги мгновенно потеряли уверенность и вскоре о магнит брякнулся солдат в форме и с оружием.
– Привет, друг мой. Как поживает твой жесткий диск или что там у тебя? – вопросил я прилипшего, но ответа, понятное дело, не получил: робот был уже никакой – нажал на дистанционном управлении соответствующую кнопочку, и кран с роботом въехал внутрь.
Я отключил магнит (ближайший
Процесс пошел.
Придя в прекрасное расположение духа, я открыл еще пива, достал орешки, вывел кран в исходную позицию и стал ждать продолжения.
Ждать пришлось недолго.
Вскоре враг снова стал устраивать набеги. Отлаженный механизм работал как часы: магнит – кран – пресс. Я даже устал швырять, нажимать и вытаскивать сплющенное. Особенно трудно было, когда набежало сразу пятеро.
Я работал со средней скоростью один робот в три минуты. Они прибывали к точке расправы с завидной регулярностью, я на радостях даже выпил все пиво и поэтому решил сделать смелую вылазку и пополнить запасы, но тут за спиной раздался шум.
Пришлось выдержать довольно напряженное сражение со Стэнами Шатлами, Алленами Дройтами и прочими обитателями комнаты за красной дверью. С некоторым содроганием я уничтожал из пулемета-пушки двойников своих соратников. Особенно тяжело было убивать себя, любимого. Вот, кстати, еще один повод удостоить меня высшей правительственной награды: за героическое самопожертвование с последующим самоуничтожением.
За это время в коридоре к крюку опять кто-то прилип, и я выпалил в него оставшимися патронами, перезарядил, после чего отправился-таки за пивом, потому что какая же это война, когда нет пива?! Слева меня сторожил магнит, а справа, кроме пива, располагалось прелюбопытнейшее местечко: зал с лампочками и экранами, а я вот только что понял, как люблю их бить.
И только я сделал десять шагов в сторону чаемого пива и лампочек, как услышал за спиной шорох, обернулся и выставил перед собой пулемет.
В метре от магнитного крюка стоял Джилли Эванс, весь перемазанный в саже, с «Кордом», снятым со станины, в руках. Джилли, задрав голову, с интересом разглядывал повисшего в объятиях магнита робота и в восторге тыкал в него пальцем, обутым в кожу. Робот слегка покачивался.
– Шеф! – сказал он, прислонив пулемет к стенке. – А мне сказали, что вас убили!
– Джилли! – обрадовался я. – Откуда ты, черт возьми!
– Сверху, шеф. Мы там маленький проход проколупали… А вы как здесь?
– Долго рассказывать. Потом об этом. Захожу врагу в тыл. С тобой есть еще люди?
– Есть! – он ткнул большим пальцем через плечо. – Отстали.
– Умница! – восхитился я. – Тут полно роботов, ты уже знаешь?
– Да, шеф. Мы принесли гранатомет. А вы знаете, что Шатл…
– Знаю. Открой дверь и посмотри. Там еще три такие Шатла валяются.
Ужасно любопытный от природы, Джилли скрылся в отсеке № 218:
– Эге! Глядите-ка, шеф, а тут и господин г. шериф лежат! Да как их много! Шеф, тут и вы убитый есть! И господин Тальберг! Это вы их всех постреляли?
Справа по коридору показалась какая-то стелющаяся по полу дымка.
– Джилли! – громогласно позвал я. Тот мгновенно выскочил в коридор.
– Что это, как думаешь?
– Газ какой-то, шеф. А что?
– Да нет, ничего… Как ты считаешь, мы не отравимся?
– Не думаю, шеф, – Джилли снова исчез в отсеке № 218, что-то там грохнуло, треснуло – вновь появился: с двумя противогазами. Один протянул мне, а другой натянул себе на рожу. Газу все прибывало.
– Шеф, – голос Джилли звучал глухо. – Шеф! Тут на стене масса всяких проводов. Давайте их перережем.
Действительно, у потолка вдоль коридора шли три или четыре толстых кабеля. Я кивнул согласно, и через минуту с кабелями (а равно и со светом в коридоре) было покончено.
Джилли отстегнул от пояса фонарик.
Вдруг раздался страшный грохот и сменивший его продолжительный вой. Нас с Джилли существенно тряхнуло и отбросило к стенке.
Фонарик упал и погас.
– Что это, шеф? – спросил Джилли, хлопая ладонью по полу в поисках фонарика.
В полной темноте я пожал плечами.
21
– Как я рад тебя видеть, дружочек! – сказал г. Дройт, сжимая меня в стальных объятиях. – А мы уже волноваться начали. Юллиус, правда, мы начали волноваться?
Из объятий Дройта я попал в руки Тальберга, который передал меня Люлю Шоколадке, а Шоколадка посадил на стульчик в углу палатки, и вся компания с радостными лицами на меня уставилась. Сбоку стояли сияющие Джилли и сержант Майлс. Как-то сам собой появился походный стол г. шерифа, с него были убраны походная чернильница и походные государственные бумаги, а взамен этого выставлено бесчисленное число бутылок пива, виски и всяких других напитков, а также рюмки, бокалы и бокальчики. Туда же щедрая рука Люлю насыпала высокую гору соленых сушек из пекарни Кисленнена, какие-то пакостные с виду конфетки и ананас. При виде ананаса я несколько покривился.
– А! – заявил Юллиус и изрубил ананас на дольки. Никак не могу его приучить чистить ананас как следует!
Люлю тем временем достал приемник «Грюндиг» и включил какую-то фортепьянную музыку. «Равель», – догадался я.
– Ну да, ну да, – наконец сказал Люлю, наливая полный стакан виски. – Я так и сказал, вот ты уехал, прошло часа два, и я говорю Аллену: «Вот чует мое сердце, пора и нам ехать в этот Арторикс». А уже сердце у нас с Юлли ух как чует! – И Люлю опрокинул стакан в пасть. Жидкость заурчала. Юллиус кивнул. – А Аллен говорит: «Погоди, говорит, дружочек, Дэдлиб у нас человек взрослый, сам должен понимать. Он еще на связь не вышел». А я ему: «Вот чует мое сердце, надо нам уже туда поехать!» А он: «Вот уже рация запищала». Словом, туда-сюда, куча времени прошла, а ничего вроде того, что в Арториксе вокзал взорвался, не докладывают!.. Ну, я совсем разволновался! Пошел… Пошли… Прихожу назад, а Аллен уже один уехал!