Артур, племянник Мордреда
Шрифт:
Подхожу к заставе, а у самых ворот Никос Эрбеш ждет. В одной руке — кружка с пивом, а другой
лошадь за уздцы держит.
— Здорово, командир! — Говорит. — Как ты появишься, приказано передать, чтоб
немедля в генеральский штаб ехал.
— Не пори горячку, — отвечаю, пиво из рук Никоса принимая. — Сначала помыться и
выспаться следует.
— Если ты не придешь, через неделю наступать приказано!
— Подумаешь тоже — неделя! Успеем. А насчет наступления — передай всем, что оно
отменяется.
— Это ж Ланцелотов приказ! — Шепчет Никос. — С тебя ж голову снимут, если что не
так окажется!
— Не снимут. — Смеюсь.
С утра пораньше на лошадь сажусь и еду к своему генералу. Хотя, впрочем, если я — сын
принца, то какой он мне генерал? Вассал моих родичей, пусть даже старейший и вернейший.
Думая так, скачу по дороге, во весь рот ухмыляясь.
Приезжаю. Встречает меня в штабе Ланселот, а с ним еще один типчик. Я его физиономию
среди отцовых карт видел, но даже и без карт узнал бы. Знаменитый принц Джулиан в своих не
менее знаменитых белых доспехах. Взгляд острый — не глаза, а будто бы два стилета.
Отдаю
Меидульф-ас-Зума пришел в ужас, узнав, что привлек своими действиями внимание
могущественного Аваллона. Он немедленно уводит войска на юг, возвращает оркам их земли и
смиренно надеется на то, что не слишком разозлил аваллонских принцев своими необдуманными
завоеваниями.
Пока я говорил, нарастало во мне ощущение, что слушает меня Джулиан в пол уха, потому
как сам я интересен Джулиану гораздо больше, чем мой рассказ.
— Так это он и есть? — Спросил принц у Ланселота. Сообразив, что речь идет обо мне, я
сделал морду кирпичом.
— Да, это он. — Кивнул Ланселот.
— Рад познакомиться с вами. — Вкрадчиво обратился ко мне Джулиан таким мягким,
таким дружественным голосом, что сразу стало ясно: в чем-то он меня подозревает. — Ланселот
много о вас рассказывал… и Оттон упоминал…
Ага. Вот значит как. Ланселот рассказал ему обо мне, Джулиан заинтересовался и связался
с Оттоном. А уж Оттон ему про меня много чего мог поведать… И про мою силу, и про то, как я, в
пиратском замке едва ли не в фарш изрубленный, уже через три недели бегал и прыгал, будто бы
ничего не было…
— Скажите, Артур. — Говорит, будто шелковый плащ под ноги стелет. — Как звали
ваших родителей?
— Маму, — честно ответил я. — Хильтруда.
— А отца?
— Эльгант. — Я пожал плечами. — Но я его никогда и не видел.
Как они с Ланселотом переглянулись! Прямо глаза у обоих сверкнули!
— Не может быть. — Произнес Ланселот. — Эльгант погиб пятьдесят лет назад. А Артуру
— вполовину меньше.
— Может, — возразил Джулиан. — Время в этих Отражениях иногда так странно течет,
что в нем сам Единорог ногу сломит.
«Единорог сломит ногу. — Подумал я. — Или, в крайнем случае, рог… А Змей Хаоса что
сломает? Хвост?»
— Простите, — говорю, полного валенка изображая. — О чем это вы? Ничего не
понимаю…
— Видите ли, молодой человек. — Джулиан сделал паузу и еще раз оглядел меня с ног до
головы. — Не исключено — я не говорю, что это именно так, но не исключено, что ваш отец и
25
мой племянник Эльгант — это один и тот же человек. Внешне, признаться, вы на него не очень
похожи, но…
— Простите, принц, но я бы не стал торопиться с выводами… — Буркнул Ланселот. —
Сколько отраженцев, в которых подозревали амберскую кровь, погибли, так и не сумев пройти
Лабиринт?..
— Ну что ты, Ланс, — пожурил генерала Джулиан. — Зачем ты заранее пугаешь этого
замечательного молодого человека? Какая разница, сколько их было — сто… или двести?.. Кто их
считает?..
— Не знаю, о чем вы, но киммерийца не так-то легко напугать! — Вновь подал я голос.
— Вот видишь, Ланс. — Улыбнулся Джулиан. Потом повернулся ко мне и заботливо так
сказал:
— Узнать, был ли ваш отец членом Семьи, можно только одним способом… В общем и
целом этот способ совершенно безопасен… Если, конечно, вы и в самом деле сын Эльганта.
Спустя несколько часов слова Джулиана повторил король Мордред. Дело происходило
уже в аваллонском дворце, куда мы перенеслись по Джулиановой карте. Мордред оказался
человеком невысокого роста и худощавого телосложения. Темные волосы, зеленые глаза. На
голове он носил корону, на шее — цепь с огромным рубином.
В помещении присутствовало еще несколько членов Семьи. Все они рассматривали меня
так, как будто я был каким-то любопытным насекомым. Или мышью в лабиринте. «Пройдет или
нет?» — У всех в глазах один и тот же вопрос читался. Хорошо, что хоть ставок не делали. Хотя,
может, и делали. За моей спиной. А когда я с кем-нибудь взглядом встречался, улыбались мне так
ласково, так приветливо, как будто бы никого дороже меня у них на свете не было. Из этой