Ашер Блэк

Хантингтон Паркер С.

Это потому, что мой последний приемный отец, Стив, тот самый, что подарил мне рубашку, которую я сейчас ношу, — сумасшедший урод. У него была нездоровая одержимость мной. Может, и сейчас. Он начал действовать, пробираясь по ночам в мою комнату и пялясь на меня.

Однажды я проснулась, чтобы сходить в туалет, а он был там, поглаживая себя у изножья моей кровати. Я закрыла глаза и притворилась спящей, решив, что спать безопаснее, чем бодрствовать. Я почувствовала облегчение, когда он не прикоснулся ко мне той ночью, но я всегда буду задаваться вопросом, может, он делал это

в прошлом, а я просто не проснулась от этого.

На следующее утро я собрала вещи, бросила школу и отправилась прямиком к своему социальному работнику, который вытащил меня оттуда. Последний месяц своего несовершеннолетия я провела в каком-то дерьмовом приюте, где Стив все время пытался навестить меня, хотя копы предупреждали его, чтобы он этого не делал.

Мой социальный работник даже добился от меня срочного охранного ордера против него, но это не остановило Стива от попыток. Именно поэтому я никогда не беспокоилась о запретительном судебном приказе. Я просто ушла, как только появилась возможность.

Как только мне исполнилось восемнадцать, мой социальный работник согласился закрыть мое дело и помочь мне сменить имя, которое раньше было Елена Люси Ривз. Теперь это Люси Айвз. Я поменяла его на свое второе имя и девичью фамилию биологической матери. А потом я сбежала из страны.

Два года меня не было. И вот теперь я снова в опасности и ношу рубашку, которую подарил мне Стив.

Ирония не покидает меня.

Ашер снова смеется. Это безжизненный звук.

— Ты чертов призрак, но я не думаю, что ты связана с мафией. Раньше я не был уверен, но после новой встречи с тобой я так не думаю. — Его глаза изучают мое тело, заставляя меня дрожать. Его полные губы кривятся в отвращении. — Я имею в виду, посмотри на себя. Ты дрожишь, черт возьми. Это жалко. — Эти ледяные голубые глаза сужаются, и он угрожающе подходит ко мне. — Зачем ты вызвала копов?

Я делаю шаг назад и занимаю себя тем, что разглядываю пол.

Это действительно интересный пол.

Выглядит как пол.

На ощупь как пол.

Пол.

Пол.

Пол.

Пол.

Пол…

Ашер прерывает мою прекрасную оду полу.

— В конце концов, тебе придется мне ответить.

Я не свожу глаз с моего грязного друга, пола.

— Я… я думала, что тот большой парень приставал к той девушке.

— Так и было.

Я поднимаю на него глаза, удивленная тем, что он это признал.

Он продолжает:

— Но в этом-то и был смысл. Она знала это. Я знал это. Он знал. Все, кто проходил мимо них, знали это. Все, кроме тебя.

Он делает шаг ближе, и я пытаюсь сделать шаг назад, но меня уже прижимают к стене. Он уже так близко, что я чувствую его дыхание на своем лбу. Я даже чувствую запах мяты, такой же холодный, как и безразличие в его глазах.

Безразличие сменяется весельем.

— Люси, ты вызвала полицию, потому что злилась, что я не дал тебе кончить? — Его руки скользят по моему телу и опускаются ниже бедер. — Мы можем легко это исправить.

Когда его пальцы касаются моей обтянутой джинсами попки, я кричу:

— Нет! — Не

уверена, что это ответ на его вопрос или реакция на его прикосновение.

Не могу поверить, что у меня хватило смелости прикоснуться к этому человеку, хотя это было до того, как я узнала, что он из мафии. Как будто в ту секунду, когда я узнала об этом, мой страх полностью погасил мою браваду, усыпив ее, как солнечное затмение. Остается только надеяться, что мир продолжит вращаться и однажды солнце покажет себя — вместе с моей наглостью.

Забава на его лице исчезла, и он наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Так что мы будем с тобой делать?

Это здесь я должна умолять о своей жизни?

Я сделаю это, если это означает, что я буду жить. Я строю для себя будущее в Уилтоне, и за это стоит просить. Мне все равно, если это делает меня жалкой или слабой. Я достаточно знаю свои сильные и слабые стороны, чтобы понять: мне никогда не уйти от этого человека, если он сам не позволит мне.

— Не убивай меня. — Я поднимаю на него глаза.

Боже, он так близко сейчас.

— Пожалуйста, не убивай меня, — снова умоляю я, в моем голосе звучит мольба, столь непривычная для моих собственных ушей.

Он покровительственно улыбается.

— Я не убью тебя. Ты невиновна. Ты поступила неправильно, но ты все равно невинна.

— Что ты собираешься со мной сделать? — Я вздрогнула.

Это прозвучало более навязчиво, чем должно было.

Ухмылка на его лице говорит о том, что он тоже это услышал. Он наклоняется еще ближе, опускает голову так, что мы оказываемся почти на уровне глаз друг друга. Он подводит палец под мой подбородок и наклоняет мое лицо вверх. Я испускаю дрожащий вздох, и он вдыхает его. Это самое интимное, что я когда-либо испытывала, а ведь я не девственница.

Когда он говорит, его губы слегка касаются моих.

— Ты будешь мне обязана.

Мои глаза опускаются к его губам.

— Услугой?

Каждый раз, когда мы говорим, мы практически целуемся, забирая друг у друга воздух, но не отдавая его обратно. Я не борюсь с этим. Застыв в страхе, похоти и глупости, я не могу, и это расстраивает.

Что я делаю?

Это человек, который уже убивал. Черт, пару часов назад он собирался убить меня. И все же я здесь, прижимаюсь губами к его губам, краду его дыхание, словно оно принадлежит мне. Но кроме как согласиться на это, я не вижу других вариантов, которые не закончились бы плаванием моего тела в реке Гудзон.

Какая-то часть меня видит в этом то, чем это является. Тактика страха. Игра во власть. Он дает мне понять, что контролирует меня, напоминает, как я его боюсь. И он прав. Я слишком напугана, чтобы сопротивляться, но я слишком дорожу своим образованием в Уилтоне, чтобы бежать.

Он отступает.

— Услуга. Я так понимаю, у тебя новый телефон?

Когда я киваю, все еще ошеломленная, он протягивает руку. Я показываю на свой рюкзак. Он достает мой телефон из переднего кармана и что-то вводит. Через несколько секунд я слышу, как звонит его телефон. Он возвращает телефон в рюкзак.