Ассемита. Книга жизни
Шрифт:
Когда мое тело было готово коснуться земли, (а я уже чувствовала, что она очень близко), поток ветра подхватил меня и стремительно понес вверх. Мое тело становилось меньше и меньше, и я вся превратилась в одну маленькую частицу, которую несло куда-то вверх с безумной скоростью. Затем она стала спадать… Все меньше и меньше… Я зависла в воздухе, чувствую покой, легкий ветер и свободу. Я не пыталась открывать глаз, потому что у меня их не было. Было одно лишь осязание. По моим подсчетам, я находилась где-то в небе, среди капель дождя.
Да, так оно и было.
Я чувствовала мокрое прикосновение тысячи «живых» капель-монад, таких же как я, но иных в своем фокусе [1] . У нас не было мозга, не было никаких органов. Были только три чувства. И память. Но раз была
Капель становилось все больше – подо мной появился целый ряд. Затем мы выстраивались все плотнее и плотнее друг к другу. Мы не сопротивлялись, не думали, не задавались вопросами. Мы чувствовали, что это наша миссия и мы просто должны. Затем будто кто-то невидимый дал сигнал в виде внутреннего импульса и ряд за рядом, капля за каплей мы стали устремляться вниз. Это действо напоминало эстафету: внутри тебя вспыхивает приятное волнение, что вот-вот нужно будет не упустить момент, не опоздать и перехватить. Пришла и моя очередь. Я ринулась вниз. Ветер и воздух из маленькой меня сделали что-то совершенно несущественного размера. Но я еще существовала, и… оставалась собой.
1
Согласно Лейбницу, сложные тела состоят из простых и неделимых частиц – монад. Монады обладают восприятием и являются как бы отражением многого в единстве, однако в центре монады – ее определенные наиболее интенсивные качества. Множество монад можно сравнить с лупами, плавающими на луже. Лужа отражает весь универсум, каждая лупа тоже отражает весь универсум, но в центре ее наиболее четко выделяются отдельные элементы-качества/состояния, делающие ее индивидуальностью. Есть иерархия монад – самые простые отличаются одним лишь восприятием, далее добавляются остальные чувства – вкус, зрение, запах и слух. Наиболее совершенные монады отличаются более высоким совершенством памяти. Что интересно, когда я была монадой как одно лишь «восприятие», у меня как-будто бы действительно не было памяти, но в последствие память о бытии такой монадой, все-таки сохранилась. Значить «вместилище» памяти было, но было оно пусто от опыта. Человек, ангелы – это более высокие монады, самой совершенной и полноценной является Бог. Подробнее см. «Монадологию», Лейбниц Г.В. Сочинения в четырех томах. Том 1. М.: «Мысль», 1982.
Много где мне пришлось побывать, – в капле молока, крови, в соке дерева, земле и даже свете. Со временем у меня появились вкус, обоняние и слух. Я осознала, что все состоит из одного и того же материала, который обретает разные свойства и формы. Это все я осмыслила уже потом. Сейчас я только получала опыт…
Вскоре я вновь полетела на небо. Я уже не была каплей. Я была просто сознанием. И мое сознание устремилось к двум людям, разговаривающим на небе.
Он стоял на небесной глади и смотрел вниз, туда, где были люди. Двадцать лет назад на землю была отправлена она – та, без кого здесь было для него пусто. Он наблюдал за ней все эти годы и всегда был рядом. Она же не помнила о нем совершенно ничего. И никто не знает, когда настанет тот день, когда она вспомнит. Возможно, этот день уже близок, а быть может, придется подождать еще пару столетий. Но не стоит забывать, что сегодня был особенный день. Сегодня она вернется домой.
– Твоя Асми сегодня проходит завершающий цикл круговорота жизни. Ты, наверное, рад, что, наконец, вы будете на одной частоте? – спросил его наставник. Это был высокий старец в тяжелых коричневых одеждах, но с легкой и светлой душой.
– И да, и нет, Софий. Ты же знаешь, мне нельзя быть с ней. Чистейшие запретили, да и она вряд ли бы осталась со мной, если бы вспомнила, что тогда произошло…
– Тем не менее, сейчас она ничего не вспомнит, – сказал мудрец. – Ей предстоит пройти испытания, и кто знает, надолго ли она задержится в этот раз? А?
– Надолго. Я в нее верю.
– Ты прекрасно понимаешь, что между вами не может быть отношений сейчас. Ты справишься с этим, учитывая то, что вы были порознь более двадцати лет? – хмуро посмотрел на него Софий.
– У меня нет выбора. Поэтому я справлюсь, вопрос лишь в том – чего мне это будет стоить, – спокойным и ровным тоном ответил мужчина.
– Я буду рядом. Я думаю, однажды она узнает правду и примет правильное решение. И тога вы сможете быть вместе.
– Увидим.
Кажется, они говорили про меня. Но я ничего не понимала. Я просто смотрела на загадочного старца с очень доброй улыбкой и на прекрасного молодого мужчину с глубоким взглядом синих глаз, наполненных грустью.
Глава 4. Заманчивое предложение
Я ощутила свое тело. Ура! Очень комфортно. Как будто последнее время я растекалась на самостоятельные частицы и меня, той, что привыкла себя ощущать, не было. Одновременно с тем, я была везде. А сейчас все встало на место, как мозаика, и я приняла человеческий облик. Я все еще не понимала, что со мной произошло. Логично предположить, что я либо мертва, либо во сне, либо в коме. Но скорее всего, умерла, ибо какой-то уж слишком явный сон получался. Я набралась смелости и открыла глаза. Все белое кругом. Просто зима какая-то. И прохладно. Я посмотрела на себя и тут же закрыла голую грудь рукой. Низ был прикрыт синей материей, но это не сильно согревало. И что теперь?
– Я тут одна? Хэй! Где я? Кто-нибудь объясните мне, что происходит! Или хотя бы дайте что-нибудь прикрыться.
Эха не было. Просто мой голос. Только приятнее и намного тише, чем обычно. Мне стоило минимума усилий, чтобы что-то произнести. Он дался мне легче выдоха, легче озвучивания мысли в голове. Бывало, когда в институте затевали дискуссию во время семинара, надо было как-то блеснуть знаниями и красивыми формулировками своих знаний. И ответ-то ты знал. И показать себя вроде бы хотел. Но так было лень… Говорить. Это ведь столько мышц задействовать надо, связки напрячь! А здесь ничего напрягать не нужно, мысль озвучивалась сама собой. Здесь бы я подискутировала.
Через какое-то время я увидела фигуру, но очень размазано. Она приближалась ко мне, но четче не становилась. Когда мы стали примерно одинакового роста, человек вдруг протянул руку и выдернул меня из белой пелены.
Тут я и потеряла дар речи. Ничего подобного я раньше не видела. Напоминало огромный сине-голубой стадион. Его словно обклеили одинаковыми обоями со всех сторон включая потолок и пол. Мое внимание тут же привлекла высокая белая беседка, где сидела небольшая группа людей в белых одеждах. Они практически сливались с беседкой, выделялись только их головы, которые как бы парили в воздухе сами по себе. Что-то бурно обсуждали и внимательно слушали друг друга. Сзади них парило огромное облако, из которого появлялись новые люди и присоединялись к тем, кто уже был в беседке. Поразительно! Я вдруг почувствовала, как здесь царит радость, дружба и легкость. Необъяснимо энергичное, настроенное на работу состояние сразу проникло и в меня.
– Ты чего в облако-то забралась? Страшно? – подал голос мой «спаситель». Это был молодой парень с улыбкой на все лицо, с русыми короткими волосами, слегка тронутыми рыжиной, зелеными глазами и в синей одежде. От меня не ускользнуло и то, что одежда была идентична той, что была у белых, различался только цвет. Это были брюки из какого-то светящегося материала, переходящие в рубашку с небольшим вырезом на груди. Тканевые ботинки были из той же светящейся материи, что и вся одежда.
Я не знала, что ответить, да и у меня у самой было столько вопросов! С какого начать – я также не имела ни малейшего понятия.
– Пойдем, осмотришься! У тебя очень испуганный вид, – опять улыбнулся он. – Не переживай, тебе все расскажут и объяснят. Меня зовут Ирвин, – он приобнял меня за плечи и куда-то повел быстрым шагом.
– А меня Ира, очень приятно…
– Боюсь, это твое земное имя, Ириш, – сказал он со вздохом. – Скоро у тебя будет другое, новое. А пока что ты просто «новичок номер девяносто девять».
Вопросов стало еще больше. Парень, лучше помолчи, пожалуйста.
Мимо пролетали облака, задевая нас своим мягким прохладным прикосновением. Вокруг нас бурлила жизнь. Жизнь? Не в том смысле, в каком мы привыкли трактовать это слово на земле. Бегали группы людей, (или не людей?), все в тех же одинаковых одеждах, с точностью до нитки, однако я уже насчитывала четвертую вариацию цвета их костюмов. Несмотря на то, что было их немалое количество и рабочий процесс шел полным ходом, это не было суетой или, напротив, чем-то монотонным, вынужденным. Здесь царила некая необъяснимая легкость и спокойствие, которые текли в такт облакам и очень радовали душу. Работа выполнялась с энтузиазмом и явно приносила местным удовольствие.