Ассенизаторы. Расплата
Шрифт:
— А может тогда протокол? По нему мне ту же самую двадцатку максимум и выпишут. Да и то под вопросом.
Пока мы так препирались, заметил, что окошко марининой двери слегка приопустилось. Слушает. Как бы сдержаться, чтобы мат, который так и хочет сорваться с языка, не вырвался наружу?
— Нет, ты точно сильно грамотный, я смотрю. Свободен! С полтинником за документами придешь, — и направился к своей машине. — Цветы своей бабе охапками покупает, а тут торговаться будет, — донеслось до меня.
Положение хуже не придумаешь! Ну, ты сам нарвался, старлей! Придется ставить тебя на место. В армии у меня таких бойцов не было, но если бы были — отжиматься в противогазах бы устали, пока полную маску блевотины не накопили. В любой ситуации нужно оставаться человеком! Согласен, нарушил я, хоть и не нарочно. Просто встать абсолютно было некуда. Ну составь ты протокол — даже на это согласен! Но так откровенно… Ведь это именно из-за таких, как ты ментов и козлами называют, и мусор'aми, и другими обидными кличками. Поверь мне, я это точно знаю!
Толкового опера, который соблюдает неписаные правила, ни один самый прожженный урка таким словом не назовет. Уважает потому что! Хороший опер никогда не нарушит слова, данного жулику. Может не давать, отвертеться под любым предлогом, еще что-нибудь — нюансов хватает. Но если пообещал — в лепешку расшибись, но выполни. За это тебя и уважать станут, и сами те же самые правила будут соблюдать. Не знаю, как тебя, а меня в свое время урки на территории не только боялись, но еще и уважали. Любые двери открывались только при упоминании фамилии, несмотря на то, что до того в них долбиться могли полчаса и больше.
А вот из-за таких как ты, старлей, авторитет милиции только теряется. И заметь, это не я тебе пытаюсь сунуть деньги, хотя наверняка ты надеялся именно на это. Не вышло — начал требовать сам. А это уже статья, вымогательство взятки. Ты этого хотел? Ты на это нарвался! Хотел перед тобой извиниться за то, что обругал — некогда было объясняться. Но теперь, похоже, извиняться придется тебе самому.
Открыв заднюю дверь, аккуратно положил букет на сиденье. Спасибо бабуле, еще и в целлофан завернула, оформила красиво, да яркой ленточкой перевязала! А поверх, чтобы не истрепать раньше времени, обернула газетой.
— Чего он от тебя хочет, Жора? Денег? — встревоженно спросила Марина.
— Да нет, знакомый попался, поговорить хочет, любимая. Я скоро!
— Не обманывай меня! Я же слышала, что он от тебя что-то хочет. Ты правила нарушил, что ли?
— Есть немного, Мариночка. Я сейчас все улажу. Мы же сослуживцы с ним как-никак. Я ему просто еще не сказал, откуда я. Поскучай немного. Радио включи. Я сейчас вернусь.
Сослуживец, твою мать! Рост как у воробья, зато пузо необъятное — того гляди, на лоб полезет! А мнит из себя… Таких сослуживцев в нужнике топить надо еще в зародыше! Ты же, гнида, на всю доблестную ГАИ тень кладешь, с дерьмом смешиваешь… пардон, все никак не привыкну… только в этом году переименовали в ГИБДД. Но суть от этого не меняется. Сколько сталкивался с гаишниками, все время нормальные мужики попадались. И в командировках вместе бывать приходилось — никаких проблем никогда не возникало.
Быстрым шагом догнал инспектора у самой «девятки», в которую тот уже начал садиться. Подойдя к пассажирской двери, взгромоздился на сиденье. Резко, с вновь, как на кладбище, закипевшей яростью рванул за лацкан форменной куртки на себя, одновременно извлекая служебное удостоверение. Ткнул раскрытую ксиву прямо ему в морду:
— А теперь читай, ушлепок! Отдел собственной безопасности! По таким как раз уродам, как ты, специализируемся. А та, как ты выразился, баба — следователь областной прокуратуры! Если есть сомнения, можешь сходить ее удостоверение глянуть. В общем, срок ты себе практически поднял. Что скажешь?
Зажравшаяся морда гаишника медленно, но верно начала принимать цвет обложки ментовских «корочек». Хорошо, что в удостоверении не пишут службу! Просто «старший оперуполномоченный УВД»! Попробуй, догадайся, из какой конторы. Что, сволочь, воздуха не хватает? Раскрываешь рот, как вытащенная на берег рыба.
— Т-това-арищ м-м-майор! Я ж-же не знал…
— А тебе и не надо ничего знать! Не место таким в органах! А вот в колонии самое то.
С мстительным удовольствием наблюдаю полное созревание клиента и дожимаю окончательно:
— Сам рапорт напишешь? Или лучше будешь называть потом меня «гражданин майор»?
Ты смотри! Совсем как в кино!.. Любите вы киношные штампы, Георгий Александрович! А инспектор-то того и гляди под рулевую колонку залезет. Слабак! А туда же, деньги вымораживать! Тьфу!
— Т-товарищ м-м-майор!..
— И как ты с таким заиканием-то комиссию прошел, старлей? Документы! — требовательно протянул руку, отпустив куртку гаишника.
— П-п-пожалуйста, т-товарищ м-майор… — трясущимися руками протянул тот водительское удостоверение и свидетельство о регистрации.
Тьфу ты! Смотреть противно! Убрав все на место, вновь требовательно протянул руку:
— Документы, я сказал!
— Т-так я ж-же о-от-т-дал…
— Свое служебное удостоверение, идиот!
Инспектор продолжающими дрожать руками протянул ксиву, уронив ее при этом на полик… Доставай давай! Не я же туда полезу? Да побыстрее, меня любимая ждет. Беспокоится!
Кое-как нащупав на полу свидетельство принадлежности к органам, гаишник (ну, не нравится мне ни в какую новое название — что они там могут нагибэдэдировать?) протянул его мне. Выписав на взятый прямо с приборной панели номерной бланк протокола его данные, сложил бумажку вчетверо и сунул в свой карман. Не мои проблемы, как ты будешь отчитываться. Или возражать рискнешь? По глазам вижу, кишка тонка!
— Подразделение?
— П-полк д-дэп-пээс.
— Оформляем, как положено? Предупреждаю, весь наш разговор у машины записан. Или сам рапорт на увольнение напишешь?
— Л-луч-чш-ше с-сам…
— Смотри! Я проверю! Не вздумай со мной шутки шутить! Получишь тогда на всю катушку. Дело возбудить никогда не поздно! Врубился?
— Д-да!
Не прощаясь, вышел из машины, хлопнув дверью на прощание так, что стекла задребезжали. Противно.
Сел в машину, как и положено влюбленному, пожирая глазами предмет своей страсти. Марина подозрительно посмотрела на меня: