Ассортир
Шрифт:
Пурпурно-багряному, как обычно. Для сопел реактивных двигателей. Какие Ганеша часто видел в армии, пока шнырял по аэродромам во время командировки. Наблюдая по вечерам сколь задумчиво и неохотно они садятся.
Прожигая её и без того карие глаза этим впечатляющим светом, разливающимся по вычурно расслоенным кучевым облакам. Одним узким неровным, как юношеские усики, слоем зависнув над солнцем, а другим, более густым и насыщенным грузным свинцом «бороды» – под ним. Заставляя его разбитые этой «щетиной» лучи буквально продираться сквозь них навстречу к зрительнице своей светоносной короной.
Лишь подчеркивая разницу их восприятия этого одного и того же, с виду, столь неохотно закатывающегося солнца, устроившего поглощающей его тьме финальную битву в облаках.
Затем она развернулась, продемонстрировав Ганеше солнце-ворот (расширяющиеся вверх лучи торчали у неё из-за спины, как воротник в стиле «Медичи») и грациозно направилась к машине. Как Королева, исполненная света и природного величия.
Которые она за эти пару минут унаследовала от природы, буквально вобрав в себя всю красоту и мощь грандиозного заката. И забравшись в машину на переднее сиденье, стала медленно её излучать, пуская ему восторженную от столь прекрасного вечера «пыль в глаза».
На что Ганеша, дав ей немного выговорится, лишь ответил:
– Да, я всё понимаю. Но меня этим уже не купишь.
– В смысле? – оглянулась та на свою «Эвридику» – больное самолюбие, задетое им за живое. – С чего это ты так решил? Я всегда добиваюсь, чего хочу. От меня ещё ни один колобок не убегал, – с улыбкой клацнула она зубами, изображая лису. – Знаешь, какое у меня прозвище? Зараза! Оксана-зараза! Слыхал такую песню? Даже те, кто об этом ещё не знает, в конце концов именно так меня и называют. Жалея только о том, что уже и сами не могут так просто от меня избавится. Как им казалось это вначале нашего общения. Я буквально заражаю и поражаю всех на своем пути! И тебе тоже придётся очень пожалеть о том, что ты посмел думать обо мне в подобном тоне, – залучилась она в улыбке, подобно вечернему солнцу прожигая его своими лучами страсти.
– Да, ты потрясающа! – подтвердил Ганеша с улыбкой, наглядно выражающей на своём лице её излучение. – Но чтобы меня действительно поразить, нужно иметь нечто большее. Я прежде всего воспринимаю тебя такой, какая ты есть на самом деле. И только потом уже – той, какой ты мне являешься, пытаясь уйти от своих внутренних противоречий и проблем. Которые буквально выпирают из тебя, подобно твоему шикарному бюсту.
– Ты через чур уж пессимистичен! Ты слишком много думаешь, а это очень вредно для мужского здоровья, – усмехнулась та. И намекая на «пол шестого», глянула на часы, демонстративно свесив кисть руки.
– Возможно, что ты и права, – криво улыбнулся он её «кривой» шутке. – Но я тут ни при чём. Меня таким сделали.
– Сделали? И давно тебя выстругали? И кто же тебя таким выстругал, Братья Стругацкие? – засмеялась она, находя свою шутку действительно смешной.
– И не только они. И меня уже не изменишь. Даже – ты. Ведь бес не дитя природы, а производное культуры. Культуры общения. Более того, он подобен статуе, вышедшей из под резца тех, кто оказывал на него в жизни наибольшее влияние. Не замечая, как они ранят его своими резцами, – с улыбкой клацнул он ей в ответ их «волчьими» зубами.
И тут же начал плакаться ей в жилетку, объясняя в трех словах, как именно он до всего этого докатился, кубарем летя вниз по ступенькам своих бывших. Как он наивно надеялся обрести с каждой из них своё «неземное» счастье, но все они его, одна за другой, предавали, проявляя свою наивно-демоническую сущность. Заставляя его буквально выкручиваться из их мёртвой хватки.
– Но мне немного легче, чем остальным бесам, – усмехнулся он над собой, – так как я, как философ, воспринимаю все свои житейские передряги чисто философски.
– Так ты – философ? – посмотрела на него Оксана так пристально, словно впервые его увидела.
– Да. Это мое хобби.
– И что, ты применял по отношению к своим девушкам «Философию жизни»? – расширились её красивые глаза от непонятного ему ужаса.
– А что тут такого? Ведь каждый применяет в жизни те познания, которые он имеет. Они – свои, я – свои.
– Но не «Философию жизни»! Да как ты смел?! Ты просто ужасен!
– С чего это ты решила?
– Нет. Только не это… – пробормотала она подавленно.
– Но – почему?
– Прости, – усмехнулась она задумчиво. Поняв, что хватила лишнего. – Просто, у меня уже был один философ. Вначале я всё никак не могла понять, почему всё идет не так, как я хочу, – попыталась она ни то объяснить, ни то в ответ ему поделиться наболевшим. – Представляешь, чего бы я тогда ни делала, любую мою хитрость он оборачивал в свою пользу.
– А ты как хотела? – понимающе усмехнулся он.
– Да так, как и хотела, – усмехнулась та в ответ.
– Кто платит, тот и заказывает музыку, – равнодушно пожал Ганеша плечами.
– Представляешь, он никогда со мной не спорил и всегда соглашался, – продолжила Оксана свою исповедь. – Но в итоге всегда выходило ровно то, что нужно было ему, а не мне. И я долго не могла понять: «Почему?» Ведь я уже привыкла контролировать своих парней. Для меня это было, мягко выражаясь, непривычно. И я чувствовала себя с ним, так сказать, не в своей тарелке.
– Он угнал твою летающую тарелку?
– Но потом я всё-таки сделала так, – подчеркнула она загадочно, – что ему всё же пришлось объяснить мне свой метод, которым он меня побеждал. Хотя он долго отговаривался и упирался. И всё отшучивался. И лишь когда я как следует на него надавила, в постели, разумеется, на его болевую точку, – заразительно усмехнулась Зараза, – лишь тогда он мне полностью сдался. И всё-всё рассказал. У тебя тоже есть свой метод? – заинтересованно глянула она в глаза.
– Самое главное в отношениях – искренность. Если она исчезает, то это уже… просто мясо. С которым можно готовить любое блюдо. На сковородке того, что она пытается от тебя получить. Пока ей не становится так горячо, что она сама же спешит от тебя избавится. Так что, как только ты ознакомилась с его методом, ты сразу же от него избавилась?
– Не сразу, – улыбнулась Оксана. – Через некоторое время. С ним было очень интересно. И мне не так-то просто было от него избавится. Он постоянно ставил всё с ног на голову.