Астральный гамбит
Шрифт:
— Да, — подтвердил жандарм. — Девочка шести лет от роду. Кстати, одаренная, могла бы выбиться в мастеровые… А почему вы спросили, сударь?
— Да так… — я хотел было сказать, что мы видели малышку с улицы — а может, уже не малышку, а чудовище, принявшее ее облик — но задуманные слова комом встали в горле, и вопрос доктора остался без ответа. Поручик, впрочем, нисколько этим не огорчился.
К моменту, когда лекарь управился с моим левым плечом и переключился на правую кисть, к нам в гараж заглянул Петров-Боширов. В дверях он как раз разминулся с Тоётоми — японец ушел помогать Милане с завалом.
— Ну, как
— Заканчиваю, — бросил тот.
— Отлично, — кивнул шеф московских жандармов. — Молодая графиня на улице уже тоже почти управилась, — сообщил он мне. — А что до вас, сударь… — сунув руку в карман, офицер достал оттуда серый картонный прямоугольничек размером с визитку и, повертев в пальцах, протянул мне. — Возьмите мою карточку, молодой князь, — визиткой тот и оказался.
— Зачем? — удивился я.
— Ну, никому еще не мешала в кармане карточка исполняющего обязанности начальника губернской экспедиции III Отделения, — с простодушным видом пожал плечами жандарм. — А если однажды вам потребуется моя помощь — просто порвите ее, и я получу сигнал.
— А с чего бы это вдруг мне могла понадобиться помощь III Отделения? — не спешил я, однако, принять из его рук картонку — что-то меня во всем этом смущало, но что именно, пока я не понимал.
— Сегодня же пригодилась, — резонно заметил Петров-Боширов. — Времена нынче не простые — мало ли…
— Где-то я уже такое слышал — про непростые времена, — усмехнулся я.
— Вот видите, — ничуть не смутился штабс-ротмистр.
Поколебавшись еще миг, визитку я взял.
— Почему-то у меня такое чувство, что вы меня вербуете, — усмехнулся, пряча картонку в карман форменных брюк.
— Помилуйте, молодой князь, разве я что-то у вас попросил взамен? — с видом оскорбленной невинности развел руками жандарм.
— А за что тогда такая забота? Почему-то не думаю, что вы раздаете свои карточки направо и налево…
— Ну, участники ночных гонок — пусть и отнесенных одна от другой на годы — должны держаться друг друга, — широко улыбнулся Петров-Боширов.
Словно в подтверждение своих слов он поднял руку с кольцом гонщика и, сжав пальцы в кулак, слегка повел тем в мою сторону, выжидающе при этом на меня глядя. Не найдя ничего лучше, я повторил его жест. Наши кулаки столкнулись — правда, несколько вкривь. Негромко звякнули, встретившись, печатки перстней.
Нет, серьезно? Это мы отбили кулачки с шефом московских жандармов? Может, еще обнимемся?
— Могу я попросить вас не дергаться, молодой князь? — недовольно буркнул лекарь.
— Сие моя вина, — поспешил заявить штабс-ротмистр. — Однако я уже ухожу. Всего вам доброго, молодой князь!
— Всего доброго, господин штабс-ротмистр, — пробормотал я, недоумевая: что это сейчас вообще такое было?
— Три из четырех других команд гонку уже завершили! — сообщил со своего места на заднем сиденье нашего «Москвича» Григорьев. — Лучшие покамест борисовцы. Но с учетом вычетов вы их опережаете! Нынешнее ваше время меньше их итогового на двадцать минут!
— А ехать нам осталось семь минут! — откликнулся спереди Ясухару. Штурманом теперь был он — несмотря на все старания жандармского лекаря, мои травмы по-прежнему давали о себе знать, и управляться с картой столь же ловко, как раньше, у меня не выходило — пришлось отдать ее Тоётоми. — Если, конечно, по пути снова ничего не случится…
— Гроза стихает, — заметил на это я, покосившись на небо. — Надеюсь, пробоев больше не будет.
— Новых правил уже тоже не добавится, — вторил мне японец. — Так что все в наших руках!
— Просто невероятно! — заявил посредник. — Если у вас все получится, Борисовская академия не выиграет гонки лишь второй раз за последние десять лет!
— Так, давайте-ка сменим тему! — резко оборвала нас Милана. — А эту обсудим после финиша! А то горазды лить ненакопленную ману!
— Как скажешь, — поспешил согласиться за всех я. — Тогда, если это тебя не слишком отвлечет, может, объяснишь мне, что случилось на третьем этаже? Ну, в том доме.
— Я поняла, — кивнула девушка. — Я там чудом не вляпалась. Поднимаюсь, вижу: стоит девочка. Та самая, из окна. Почему-то голенькая совсем — но мало ли, может, только из постели или из ванной? Я к ней — но что-то меня вдруг насторожило. Сама не понимаю что. Глянула на нее через фамильный перстень: Ключ Неистощимый — это мимикр! Я о таких только в книжках читала! Чтобы их невооруженным глазом распознать, нужно силу Окольничьего иметь, не ниже! Ну, я — назад, а мимикр — на меня, да как начнет плеваться!.. Еле отбилась. Потом там еще цербероид откуда-то вылез, но это уже ерунда…
— Так а что мимикр-то? — уточнил я.
— В смысле, что? Спалила.
— Насмерть?
— Нет, только до средней прожарки… Конечно, насмерть, а как же еще?
— А кто тогда ко мне спустился? Когда вы с Тоётоми сквозь пол провалились?
— А кто к тебе спустился? Я не в курсе.
— Девочка. Лет шести. Голенькая. Плюющаяся зеленым ядом и за секунду обрастающая шерстью!
— В самом деле? — Воронцова даже на миг отвлеклась от дороги, оглянувшись на меня — правда, тут же снова повернулась затылком. — Ну, дух ведает. Я своего точно сожгла. Другой, наверное.
— Мимикры часто ходят парами, — встрял в разговор Григорьев.
— Да? Я не знала, — пожала плечами Милана.
— Мимикры и часто — сие оксюморон, — заметил Ясухару.
— Ну да, не каждый… — начал было юнкер.
— На следующем повороте — направо, и потом — финишная прямая, — перебив его, сориентировал Воронцову Ясухару. — Извините, сударь, — добавил он уже посреднику.
— …не каждый пробой их встретишь, — закончил фразу тот.
— Принято, — бросила между тем девушка японцу.
«Москвич» влетел в последний на трассе поворот — и внезапно в темноте прямо перед нами будто распахнулись два огненных глаза. Нечто, раскрывшее их — неудержимо несшееся посреди дороги, огромное и черное — стремительно надвинулось на нас под аккомпанемент подуставшего, но еще не до конца посадившего голос грома.
— Твоего ж духа!..
Деваться нам было уже некуда, но в последний момент Милана все же попыталась отвернуть. И у нее даже почти получилось. Коляска вильнула вправо, запрыгнув передним колесом на узкий тротуар, но задняя часть «маномобиля» все равно попала под всесокрушающий удар неведомого чудища. «Москвич» закрутило, проволокло через всю ширину улицы и, кажется, швырнуло в стену — но здесь за подробности уже поручиться не могу: выброшенный из салона, я приложился затылком о брусчатку, и на этом кино об аварии для меня выключилось.