Астрея. Год первый
Шрифт:
Я снова глянул на свою руку. А точно для меня юных? Все что я видел, это тощее детское тельце с иглой капельницы в руке и прикрытое простыней.
Дедушки развили бурную деятельность, разогнав молодняк по углам. Меня стали щупать, обстукивать, светить в лицо отражениями от круглых зеркал и слушать моё дыхание. При этом они старательно изменёнными голосами едва ли не до фальцета интересовались моим здоровьем, ощущениями и всем прочим.
Я едва не послал их по матушке, но снова взглянув на свою руку сдержался. Я что рехнулся? Нет, как любой уважающий себя русский
Тогда откуда такие цветные глюки? Нет, голова раскалывается как после дикого похмелья, ещё и эта рота спецназначения из подподъездных войск диверсионно-пенсионерского корпуса жужжит как растревоженный улей, бегая вокруг меня.
Возникло жуткое желание послать всех эротическим маршрутом или пусть объясняют что тут творится. Хотя, судя по их гомону, они сами не понимали ничего. Две дюжины микроинсультов в мозгу? Ого приговорчик! Может от этого меня так плющит?
– Не пугайте ребёнка!
– Рыкнула дама на профессуру в белых халатах.
– Чай не мальчики, а убелённые сединами старики.
Вот теперь я ее вспомнил и тут же прикусил язык. Сразу же захотелось крикнуть: «Галина Васильевна? Да вы ж как двадцать лет отдали Богу душу».
Во уж качественный глюк. Даже директрису моего детдома воспроизвёл.
– Галина Васильевна, ну что вы право слово. Мы же его лечащие врачи.
Ого. Фигасе! Это с чего вся эта банда алхимиков пенсионеров мои лечащие врачи? Пора уматывать отсюда в спешке. В последнее время врачи только и хотят, что по-быстрому денег срубить, а потом тебя продать на органы и снова срубить денег, развести ручками и сказать, мол, мы не Боги, так уж вышло. Нет, далеко не все. Но те, кто истинно лекарь от Бога за пациентами не бегают, а на износ пытаются вылечить длиннющую очередь страждущих, что узнали о них из уст их бывших пациентов. А эти дядечки смотрели на меня как на подопытную крысу и явно готовы распотрошить мою тушку.
– Максимка, ты как себя чувствуешь?
– Галина Васильевна растолкала белые халаты своей необъятной харизмой. Ей только скалки в руках не хватает. Вон как старички приуныли.
– Голова болит.
– Промямлил я и удивился своему голосу. Голосу ребёнка. Вот блин, качественный глюк.
Позади раздался бурный шёпот. И советы. Сколько мне лет, как меня зовут.
– Ты помнишь как тебя зовут?
– Ласково спросила директриса по настойчивым советам из-за спины.
Слово инсульт и амнезия звучали едва ли не через слово.
Ага. Помню. Я Макс Князев тридцати четырёх лет отроду, сирота рождённый в далёком 1982-ом году. Разведён. Не судим. Имею двоих сыновей и занозу бывшую жену, которую уважаю, но порой готов убить. Но не убил, потому что она мать моих детей и вообще неплохой человек. Курю, пью, ругаюсь матом. А что вы ещё
– Я Максим Горшов!
– Вместо всего пронёсшегося в голове ответил я.
Так себе фамилия для сироты-подкидыша. Потому спустя много лет я ее изменил. И порвал со своим прошлым, начав новую взрослую жизнь.
-А сколько тебе годиков?
– Все тем же ласковым тоном спросила директриса.
Едва не ляпнул тридцать четыре. Точно закроют! А действительно? Сколько мне? На вид не определишь. Тельце как у модели и жертвы анорексии. Может быть и десять, а может быть и пять. Хотя вряд ли десять. Слишком короткий.
Я беспомощно оглянулся на суровые лица профессоров, что нависли надо мной стаей грифов и ловили каждое слово.
Взгляд случайно наткнулся на отрывной календарь у двери. А молодое зрение оно такое молодое. Но тут я опешил. 15-ое сентября 1986-ого? Хрена себе заявка.
– Четыре!
– Уверенно заявил я под жёсткими взглядами белых воронов.
– Почти пять!
Да чтоб к вашим детям такие деды морозы являлись! Охренели старые хрычи. Совесть имейте! Даже мне боязно стало, а мне далеко не четыре, почти пять.
Вот тут начался фестиваль. Удивительно, поразительно, прорыв в науке, докторская, нобелевская. Да вы дедушки совсем спятили? Если их не остановить, они точно меня на органы разберут. Вон уже две пигалицы готовят шприцы с иголками, от которых мне уже плохо.
– Не бойся, милый, это будет не больно. Словно комарик укусил.
– Проговорила одна из медсестёр и явных ассистенток одного из этих белых Кощеев.
Да ты головой ударилась? Я наркоманом от своей весёлой жизни не стал только потому, что боюсь иголок. Да чтоб муж тебе попался с фетишем к анальному сексу и постоянно повторял, не бойся, милая, это не больно!
А! Твою мать! Где ты таких комариков видела?! Нет, тебе точно нужен муж-извращенец и с большим хоботом! Он за меня отомстит!
– Я спать хочу!
– В наглую заявил я, когда понял что эта пигалица со шприцом не будет последней. Последователи сумерек или дневников вампира? К черту вас. У меня сейчас голова треснет.
– Все! На сегодня хватит издеваться над ребёнком!
– Галина Васильевна, словно наседка, прикрыла меня своими телесами и стала изгонять белые халаты из палаты.
А от этой братии все так же неслось, анализы, прорыв, у него же была температура в 45 градусов. Поразительно. Надо тщательно изучить кровь. Это же спасёт миллионы.
Да чтоб вас всех Альцгеймер поразил!
– Поспи, малыш!
– Галина Васильевна присела у кровати.
– Вон истощал как за неделю. Спи солнышко!
Приехали! То, что я в допотопной реанимации, я уже понял. И то, что этот глюк не собирается проходить тоже! Тогда какого хрена?!
Голова трещит, как будто в неё гвоздей насыпали. Сотни мест из которых торчат их кончики. Что же это? Глюк? Реальность? Шизофрения?
И вдруг один из пульсирующих огоньков в моем мозгу лопнул, окатив информацией как ответом.