Атаман А.И. Дутов

Ганин Андрей Владиславович

Настроения тех дней нашли отражение в стихотворении войскового старшины А.Ф. Рязанова «Тревога» [783] :

Трубач, труби скорей сигнал — Наш старый марш-поход, Чтоб на всю Русь он прозвучал, Чтоб разбудил народ! Настал последний, грозный час, Последний смертный бой: Наш подлый враг идёт на нас Со злобою слепой. Казак! Седлай скорей коня, Скачи под сень знамён: Станицы гибнут от огня, Там плач детей и жён. Там гибнет труд твой вековой — Наследье многих лет, Что добыл тяжкою борьбой Твой славный старый дед. Трубач, труби! В ком искра есть И к родине любовь, Восстанет тот за нашу честь, Россия будет вновь! Из моря крови, груды тел, Страдальческих

могил Народ восстанет гневен, смел И полн могучих сил.

783

Оренбургский казачий вестник. 1918. № 1. 04.07. С. 2.

Слухи о Дутове и слава оренбургского атамана вышли далеко за пределы Оренбургской губернии и даже востока России, порой оренбургскому атаману приписывали то, к чему он совершенно не был причастен. Дутов ещё спокойно пребывал в Тургае, а в Москве народный комиссар по военным и морским делам Л.Д. Троцкий в приказе от 13 июня 1918 г. уже отметил, что «преступный мятежник Дутов двигает против рабочих и крестьян темные банды на Урале» [784] . Казачье повстанческое движение связывали с Дутовым и представители Белого лагеря. Так, в конце мая 1918 г. известный правый политический и общественный деятель В.В. Шульгин писал из Киева командующему Добровольческой армией Генерального штаба генерал-лейтенанту А.И. Деникину: «Моё мнение — нужно узнать, чем дышит армия Дутова, и, если там лозунг монархический и союзнический, открыто провозгласить у себя в армии Алексеева лозунг за монархию и союзников и идти на соединение с Дутовым» [785] . Донской атаман П.Н. Краснов 28 (15) мая 1918 г. на встрече с Деникиным в станице Манычской также упомянул об общности целей борьбы Добровольческой армии, донского казачества, оренбургских казаков Дутова и чехословаков [786] . Епископ Уфимский Андрей (князь Ухтомский) в начале 1918 г. в своих «Письмах к верующим большевикам» призывал к покаянию и называл Дутова величайшим героем и спасителем Отечества наравне с Мининым, Пожарским и Кутузовым [787] . Сам же Дутов позднее отмечал, что «у нас были сведения, что есть отряды Деникина, Семёнова, Калмыкова и др[угих], и эти сведения, долетая до нас, указывали, что мы не одни, что наше дело не пропащее» [788] . Враги Дутова, вероятно, в 1918 г. сочинили про атамана ругательное стихотворение, оказавшееся, к сожалению, пророческим [789] :

784

Максаков В., Турунов А. Хроника гражданской войны в Сибири (1917–1918). М.—Л., 1926. С. 178.

785

Деникин А.И. Очерки Русской Смуты. Т. 3. Белое движение и борьба Добровольческой армии. Май — октябрь 1918 года. Берлин, 1924. С. 87.

786

Краснов П.Н. Всевеликое Войско Донское // Архив русской революции. Т. 5. Берлин, 1922. С. 201.

787

Нежный А. Князь Ухтомский, епископ Андрей —Nezhny/02.htm.

788

ГА РФ. Ф. Р-952. Оп. 3. Д. 28. Л. 11.

789

Цит. по: Булах В. Как рабочие защищали Оренбург от белых. М., 1928. С. 19; ЦДНИОО. Ф. 7924. Оп. 1. Д. 134. Л. 72; Известия Оренбургского исполнительного комитета Совета казачьих, рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 1919. № 1. 14.02. С. 4.

Ты смиритель царский верный, Враг народный и злодей, Окружённый бандой белой Ищешь гибели своей. По степям ты рыщешь, подлый, Путь ломаешь, мосты жжёшь, Как разбойник, как грабитель, В бой открытый ты нейдёшь. По горам и по оврагам, Притаившись, как змея, Будто зверь ты кровожадный, Крови ищешь для себя, Заставляешь кровь святую Проливать ты за дворян, Для того, чтобы буржуям Набивал народ карман. При царе вы нас душили, Беспощадно гнули в рог, Что вы делали над нами — Знает только один Бог. За чины и за погоны, И за почести свои, За кокарды и за шпоры Утопаете в крови… Но теперь другое время, Пролетарий — властелин, Управлять страной умеет, Не жалеет своих сил. О, как жаль вам расставаться С тем, отняли что у вас; Закаталось ваше солнце, Наш пробил счастливый час.

Период июля — августа 1918 г. был, пожалуй, одним из наиболее насыщенных и интересных в жизни Дутова. Однако в характере атамана всё сильнее стали проявляться такие негативные черты, как стремление к самолюбованию, разного рода удовольствиям и бахвальство. Дутов начинает раздавать интервью, не стесняясь в них откровенно врать. Так, в интервью корреспонденту газеты «Уфимская жизнь» летом 1918 г. он, не смущаясь, присвоил себе победу повстанцев над отрядом С.М. Цвилинга в станице Изобильной весной 1918 г. Все сведения, изложенные Дутовым, напоминают обстановку именно изобильненского боя. Сделаю одну оговорку, хочется надеяться, что в статье допущена опечатка и речь идёт не о станице Изобильной, в которой был убит Цвилинг, а о станице Ильинской, через которую прошёл Дутов, возвращаясь из Тургая. В этом случае интервью атамана не будет вызывать таких негативных эмоций. Дутов рассказал, что находился в засаде, имея всего 15 винтовок и по 5 патронов на винтовку, при том что красных было около 2000 человек. «Мы все ждём, сидим, не шелохнёмся, — говорил атаман. — Наконец, наступили сумерки.

Тут я крикнул: «С Богом, братцы!» Выпалили наши пятнадцать винтовок по пяти раз, и все мы бросились в атаку… Как гром упали на голову большевиков. Они не ожидали… Что только было! Уж и устроили же мы из них кашу… Не много ушло от нас тогда…» [790] Оставлю на совести Дутова этот случай и вернусь к анализу дальнейших его действий.

790

«С.Р.» Генерал Дутов // Уфимская жизнь. 1918. № 891 (109). 25.07 (07.08). С. 2.

Оренбургский атаман сразу по возвращении в войско столкнулся с необходимостью формулировки и проведения в жизнь собственного внешнеполитического курса. В условиях войны дипломатия как никогда тесно переплелась со стратегией, а в качестве дипломатов чаще всего выступали военные (что особенно характерно для периода 1917–1918 гг., когда антибольшевистский лагерь ещё только формировался). Таким образом, Дутов должен был стать не только ответственным политиком, но ещё и искусным дипломатом. Действовать приходилось в непростой обстановке. Освобождение территории войска от большевиков шло с двух сторон: на юге оно осуществлялось повстанческими отрядами оренбургских казаков, а на севере — соединёнными силами казаков и частей восставшего против большевиков Отдельного Чехословацкого стрелкового корпуса, причём оренбургские казачьи части на севере войска действовали в составе Сибирской армии и подчинялись Временному Сибирскому правительству, на юге же казаки подчинились власти Комуча. Прежде всего, щекотливость положения Дутова заключалась в том, что в итоге территория Оренбургского казачьего войска в административном отношении оказалась разделена между самарским Комучем и Временным Сибирским правительством в Омске. Между тем Дутов сразу по возвращении в Оренбург признал Комуч и как депутат Учредительного собрания вошёл в его состав. 10 июля приказом № 8 по Оренбургскому казачьему войску, Оренбургской губернии и Тургайской области за подписью И.П. Нестерова он был назначен главноуполномоченным Комитета членов Всероссийского учредительного собрания на территории Оренбургского казачьего войска, Оренбургской губернии и Тургайской области [791] — высшим представителем Комуча в регионе [792] .

791

ГА РФ. Ф. Р-148. Оп. 4. Д. 104. Л. 44; Оренбургский казачий вестник. 1918. № 8. 12.07. С. 1; Углицкий К. К истории Дутовщины // Вестник просвещенца (Оренбург). 1928. № 7–8. С. 53.

792

ГА РФ. Ф. Р-749. Оп. 1. Д. 39. Л. 27.

13 июля Дутов выехал в Самару, куда прибыл чуть ли не в салон-вагоне самого П.А. Столыпина [793] в воскресенье 14 июля в 16.30. Дутова встречала многотысячная толпа, чехословаки с духовым оркестром и казаки, Комуч представлял Б.К. Фортунатов, союзников — французский военный агент Тимэ. Дутов обратился к встречавшим с краткой речью: «Спасибо вам, господа, за то приветствие, за тот радушный приём, который вы оказали здесь сейчас мне. В свою очередь, позвольте и мне от своего лица и от лица всего моего дорогого казачества поприветствовать вас с освобождением от большевистского гнёта, который виден был везде и во всём. Своему освобождению мы вместе с вами всецело обязаны никому другому, как только нашим дорогим братьям чехословакам. Оренбургское казачество никогда не забудет той помощи, которая как раз вовремя была ему оказана войсками чехословаков под городом Троицком. Я полон пожелания чехословацкому народу и впредь так же доблестно сражаться совместно со всеми нами с общим нашим врагом Германией» [794] . В ответ раздалось громовое «ура».

793

ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 6. Л. 29.

794

Приезд Дутова в Самару // Оренбургский казачий вестник. 1918. № 13. 19.07. С. 2.

От вокзала по улице Льва Толстого атаман проехал на автомобиле, вдоль пути были выстроены конные казаки. Атаман остановился в доме номер 6 по Казанской улице. Одновременно прибывшую делегацию уральцев разместили там же, но на задворках, что вызвало озлобление уральских делегатов против Дутова [795] . В Самаре атаман встретил радушный приём, население восторженно встречало казачьего вождя, оренбургские газеты писали о полном взаимопонимании с самарскими политиками [796] .

795

ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 6. Л. 29.

796

Народное дело. 1918. № 8. 18.07. С. 2.

Впрочем, иначе считал С.А. Щепихин, также оставивший свои воспоминания о приезде Дутова: «Его встречали с помпой. На вокзале были представители всех правительств, организаций и командований. Был чешский почётный караул с музыкой, представители чехов и Комуча. Цветы, речи. Мы встретились по-дружески, и Дутов просил сегодня же навестить его. В автомобиле, под конвоем Оренбур[г]ской сотни он уехал с вокзала. Толпу народу усердно казаки разгоняли плетьми — боялись покушений» [797] .

797

ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 8. Л. 6об.

В день приезда Дутов выступил на митинге в самарском театре «Олимп», рассказав об истории своей борьбы и о современных её задачах. Собрание открыл видный деятель Комуча В.И. Лебедев, который и предоставил слово оренбургскому атаману. По свидетельству очевидца, Дутов «среднего роста, коренастый, с полковничьими погонами, одет скромно. Говорит тихо, но внятно и часто вставляет в свою речь остроумно-весёлые и насмешливые над своими «вечными» противниками анекдоты об их «храбрости». Мне вышла большая честь быть представителем казачества, как первому выборному Атаману. Но говорит поговорка: «Атаману первая чарка, ему и первая палка», так и мне… Путь, на который встали сознательные граждане, должен быть проторен. Атаман приветствует Самару, откуда начинает исходить сияние новой России. Приветствует всех борцов от имени Оренбургского казачества.

— Нужно обеспечить работу комитета членов Учредительного Собрания. Мы должны все встать на военную ногу, и тогда мы победим не только большевиков (их не трудно), но и врага внешнего. Оренбургское казачество не остановится на победе над большевиками. С вашей же стороны мы ждём помощи материальной. Мы разорены и продолжаем разоряться. Многие станицы выжжены дотла, нет лошадей, нечем засевать. Помогая казакам, вы помогаете России, ибо все мужчины-казаки в рядах армии. Присылая сюда свои части, мы, быть может, стесняем вас в жилищном или продовольственном отношении, но надо претерпевать, ибо дело идёт о спасении Родины.