Атаульф
Шрифт:
Снага же был по делу Аргаспом послан, когда отвлечься задумал и на корточки присел. Ждал-ждал Аргасп, пошел посмотреть — что там раб нерадивый делает так долго. Нашел же Снагу в самом плачевном виде. Лежал Снага, стонал и корчился. Как хозяина заприметил, вдвое громче стонать принялся, дабы внимание хозяйское к увечьям своим обратить.
Рядом со Снагой мешок лежал — орудие мести. Был этот мешок, в котором Хродомер зерно держит, измазан пометом Снаги, кровью и соплями его.
И разгневался Аргасп. И повелел Снаге мешок взять и вместе с ним, Аргаспом, на двор к Хродомеру тотчас идти.
Снага
Едва вошли на хродомерово подворье, как закричал Хродомер на племянника своего Аргаспа, что знает он, Хродомер, уже все от верного раба своего Двалы, как украл негодный Снага мешок и как Двала настиг Снагу и бился за мешок, но был жестоко избит и отступил с потерями. И видел то Скадус. И если бы не подоспел Скадус, то убил бы негодный Снага верного Двалу.
Двала за спиной у Хродомера стоял и грозил кулаком Снаге.
Аргасп помолчал, онемев от изумления, а после закричал изо всех сил, что вовсе не так все было. Что пошел верный Снага по надобности хозяина своего, а коварный Двала с коварным Скадусом настигли его и принялись истязать посредством душного мешка. И лишь милостью богов кое-как отбился верный Снага. Одно лишь одушевляло его в той неравной схватке: что ждет хозяин его, когда-то воротится верный раб его, исполнив поручение. И потому сражался, как вутья.
Снага за спиной у Аргаспа приосанился и тоже Двале кулаком погрозил.
Хродомер подумал, что Снага ему кулаком грозит, и взъярился и заревел, что тинг соберет, коли племянник его старших не почитает и рабов своих распустил до того, что паче родичей их любит.
Тут Двала, почуяв поддержку хозяина своего, заревел и на Снагу набросился, помять его норовя. Снага же, мешок зловонный перед собою выставив, изловчился и на голову Двале его натянул.
Аргасп же повернулся и прочь пошел с хродомерова подворья. И Снаге свистнул, чтобы следом шел. Снага, успев Двалу несколько раз еще по ноге лягнуть, побежал за хозяином.
Так удалился от Хродомера Аргасп.
Вечером того дня собрались у Аргаспа Теодагаст, Гизарна и наш дядя Агигульф — пива выпить и потолковать. Мы с Гизульфом тоже увязались. Дедушка Рагнарис нас сам послал узнать подробности, ибо, как он сказал, дядя Агигульф, коли пива изопьет, то многое потом забывает из того, что видел. Всю эту историю, пока рабы в селе дрались, дедушка Рагнарис непрерывно ярился. Дедушка говорит, что рабов держать себе дороже.
Тиви, наложница Аргаспова, всем пива принесла, а Снага гостей тешил рассказами о том, как пострадал он за верность хозяину своему. Снага все в лицах представлял и был попеременно то самим собой, Снагой, то Двалой, то Аргаспом. Он показывал, как пошел по делам и вот присел на корточки. А после вскочил, надулся, страшное лицо сделал — и вот он уже не Снага, а Двала ужасный. И напал он из засады на ничего не подозревающего Снагу и начал его бить, мешком опутав. И Скадус рядом стоял и подзуживал и кулаками бил Снагу, и ногами его пинал.
После же, страдая, остался лежать Снага. Тут Снага, который все это нам показывал, пал на спину и в воздухе замотал ногами, стеная прежалобно.
Все, кто смотрел, захохотали. И Тиви подозвав, велел Аргасп Снаге пива поднести за усердие. Снага, отдуваясь, стал пиво пить.
Тут во двор к Аргаспу с ревом вбежал гизарнов раб Мока. Этот Мока ростом велик, волосом кудряв, бородою обилен, лицом пригож. Но тут уж пригожесть мокину кто-то страшно нарушил. Из разбитого носа на бороду кудрявую кровь стекала. И губа разбита была. И закричал Мока, что рабы хродомеровы решили всех прочих в селе застращать. Шел он, Мока, по селу, а навстречу ему Двала со Скадусом шли. И заступили они Моке дорогу. А после ни с того ни с сего в лицо ударил его Двала. И показал Мока зуб выбитый: увечье ему нанесли.
Тут освирепел Гизарна и стал к мести взывать. Дорого заплатит за этот зуб Хродомер!
Гизульф мне сказал (я не знал этого), что заступить дорогу, да еще зуб выбить — за это Гизарна может плату у Хродомера потребовать, ибо ущерб ему нанесли.
Стали все воины кричать и гневаться. Моке тоже пива поднесли, чтобы утешился. А Снага на руках полкруга прошел и вдруг клич испустил герульский, с каким герулы в бой бросаются. От этого клича все воины насторожились, ибо не раз с герулами бились, и рассвирепели пуще прежнего. И еще пива потребовали.
Гизарна на другой день угрозу свою исполнил и явился к Хродомеру платы за ущерб требовать. Хродомер же стал кричать на Гизарну, что, видать, в кости проигрался Гизарна, а платить долги нечем! Вот и посылает он, Гизарна, рабов своих на дорогу, чтобы те рабы нарочно зубами о кулаки его, хродмеровых, рабов стукались и зубы таким образом себе выбивали. И через то хозяин их может плату потребовать и долги свои заплатить. Не помощник Хродомер Гизарне в делах подобных. И пусть Гизарна прочь ступает.
И дочь Хродомерова Брустьо, которую Хродомер когда-то хотел за Гизарну выдать, тоже на Гизарну кричала. Очень она на Гизарну зла за то, что не взял ее в жены.
В сумерках Мока подговорил Снагу, и они вдвоем подстерегли Двалу и намяли ему бока. Двала несколько дней отлеживался на сеновале, а в селе не показывался, так сильно его побили Снага с Мокой.
Тут уж нешуточной войной запахло.
Дедушка Рагнарис пошел к Хродомеру и сказал, что от Двалы избавиться надо, ибо он все село мутит. Дядя Агигульф вызвался казнить Двалу, а после найти того алана, который Двалу Хродомеру подарил и зарубить. Но Хродомер отказался.
Мы с Гизульфом жадно ждали, когда у рабов настоящая война начнется. Гизульф хотел на Двалу ставить, а я на Снагу. Двала сильный, но Снага хитрый. Гизульф горячился и хотел на Двалу свой нож поставить, а я очень хотел заполучить нож Гизульфа. И потому подзуживал Гизульфа, брата моего.
Но тут случилось сразу несколько событий, и война так и затухла, не разгоревшись.
Люди говорят, что Фрумо, дочь Агигульфа (но не нашего дяди Агигульфа, а другого, чей дом с нашим соседний) вряд ли найдет себе мужа. Фрумо одноглазая, как наш Ульф. Только Ульфу глаз герулы выбили в бою, а у Фрумо на одном глазу бельмо.