Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины
Шрифт:
– В основном женские романы, – смущённо призналась Вершинина. – Я просто отдыхаю, не принимая близко к сердцу похождения героев, хотя иногда встречаются настоящие драмы. А вы что предпочитаете?
– Исторические романы плюс археологические манускрипты, профессиональное чтиво, так сказать. Беллетристику не люблю, ни детективы, ни тем более фантастику. А вы, Денис Геннадиевич?
Вопрос застал Вербова врасплох. Книги он читал и тоже, как Инга, не любил планшеты, но признаваться в своих
– Я человек старых устоев.
– Вы же ещё молоды.
– Зато воспитывали меня на традициях советских времён. Классику люблю перечитывать, Джека Лондона, особенно его рассказы южных морей, О. Генри, Эдгара По, Ефремова… ну и кулинарные книги, рецепты.
– Кулинарные?
– Он любит готовить, – пояснила Инга удивлённому археологу, – причём вполне мог бы работать поваром.
Вербов улыбнулся, чувствуя себя польщённым.
– В случае если уволят с работы, не пропаду, устроюсь в каком-нибудь ресторане, буду вас приглашать.
– Это здорово, а я не умею готовить, разве что яичницу поджарю, да и то не уверен. Откуда у вас склонности к кулинарии?
– Отец увлёк, он тоже хороший повар. Мог бы книгу написать, особенно по приготовлению грибов.
– Он грибник?
– Потомственный, ещё дед любил это дело, да и сам готовил хорошо. Но отец его превзошёл.
– Солёные рыжики и грузди под пивко хорошо идут.
– Они и отдельно от пивка хорошо идут, – улыбнулся Вербов. – Мои родичи алкоголем не баловались.
– Вообще?
– Разве что медовуху варили, а так ни-ни.
– Правильно делали, пиво – жуткий скрытый наркотик, хуже водки, хотя так называемые «лёгкие алкосмеси» ещё страшней, молодёжь садится на них элементарно, здоровье губит, становится алкозависимой.
– Молодёжь от всего становится зависимой, – проснулся Пальковский. – Особенно от Интернета. А её ещё и увлекают специально. Помните рекламу? «На интернетзависимых не наживаемся». Разве это не поощрение зависимости, не тихая пропаганда ухода от реальной жизни? Мол, ныряйте в виртуал, ребята, а мы вам пособим.
Вербов и Инга переглянулись.
– Старческое брюзжание, – усмехнулся Дрёмов. – Мы с вами, уважаемый Андрон Рифгатович, уже не в состоянии понять, что движет молодёжью. Может быть, для них это счастье – сидеть сутками в Интернете.
– Счастье – это когда желаемое совпадает с неизбежным, дорогой Виктор Степанович, а Интернет вряд ли можно отнести к категории неизбежного. Зависимыми от него становятся только слабохарактерные люди да бездельники.
– В этом я с вами согласен.
Разговор сам собой увял.
Пальковский снова обмяк на сиденье, закрыв глаза.
Дрёмов уставился в экран.
Моторист и бортинженер о чём-то разговаривали вполголоса, бдительно следя за показаниями приборов и радаров.
Инга молчала, думая о своём.
Вербов поискал тему для разговора, потом решил не проявлять инициативы при отсутствии таковой у остальных членов экспедиции и тоже закрыл глаза.
Пробуждение наступило внезапно: сначала сработала интуиция, заставив организм выйти из полусонного состояния, потом донёсся громкий голос Володи Пинчука:
– Кэп, проснись! На радаре каракатица!
Вербов рывком переместил себя к экрану сонара, опередив не сразу проснувшегося Лобанова.
По зеленоватому фосфоресцировавшему полю экрана ползло чуть более ярко светящееся пятнышко, похожее на червячка.
– Что это? – осведомился Вербов.
– Акула, – хрипло, с шутливой интонацией ответил не менее удивлённый Лобанов.
– Откуда здесь акулы?
– Это я образно… конечно, это не акула. Двойной корпус, как у нашего «Краба», но размеры поскромнее.
– Мини-субмарина! – предположил Пинчук. – Может, наш «Глазастик»?
– Что здесь делает «Глазастик»? Купол отсюда по меньшей мере в двадцати километрах.
– Значит, это не наш робот, – пожал плечами бортинженер. – Может, тот американец, что бросался гранатами?
– За ним! – скомандовал Вербов. – Попробуй догнать.
– А если он шарахнет торпедой? – сказал моторист.
– Была бы у него торпеда, уже шарахнул бы. – Лобанов включил двигатель.
«Краб» устремился вслед за мелькнувшим «червячком».
Пассажиры обступили сиденья экипажа.
Одно время казалось, что найти неизвестного обитателя глубин озера не удастся, вода вокруг казалась стерильно чистой, ни одна медуза, ни одна водоросль не замутняла её девственной прозрачности, ни одно движение не нарушало мёртвого покоя тысячелетних вод. Но вот на экране пилота проявилось зеленоватое светящееся пятнышко и стало расти. «Краб» догонял таинственное существо, удивительным образом оказавшееся в озере, считавшемся необитаемым.
– Это не «Мистик»! – уверенно заявил Лобанов. – У американского батиплава размеры такие же, как у нашего «Краба», а у этого длина три метра, высота два.
– Значит, это «Глазастик», – с прежним философским хладнокровием сказал бортинженер.
– Чего гадать, догоним – выясним, – сказал моторист.
– Включите прожектор, – посоветовал проснувшийся Пальковский.
– Чтобы они обнаружили нас?
Лобанов добавил мощности водомётному двигателю.
Пятно на экране стало увеличиваться быстрее, превратилось в знакомую букву «Н».
Вербов окончательно понял, что «Краб» догоняет мини-подлодку, но кому она принадлежит, определить на расстоянии было трудно.