Атлантический океан
Шрифт:
И только в среду 11 декабря на горизонте появился большой корабль. Он подходил все ближе. Но заметят ли с него крохотную лодку? Бомбар схватил гелиограф и стал его отчаянно вертеть, стараясь направить солнечный луч в глаза какому-нибудь матросу, как мальчишки пускают зеркальцем зайчики. И его заметили! Изменив курс, судно направилось к «Еретику».
Происходит драма в духе Корнеля. Оставит ли Бомбар свой эксперимент незавершенным и будет продолжать плавание на борту корабля, посланного счастливым случаем? Все, кажется, говорило в пользу выбора именно этого решения: земля оказалась гораздо дальше, чем мог предположить путешественник по своим самым крайним расчетам. Полеты птиц сбивали его с толку. Целых 600 миль оставалось еще до ближайшего из Антильских островов.
Ален Бомбар все же поднялся на борт корабля. Он согласился принять там восхитительный душ и немного – совсем немного – поесть: глазунью из одного яйца, крохотный кусочек телячьей печенки, ложечку капусты и немного фруктов. Это нарушение «океанического» режима остановит понос, но вызовет другие расстройства и, как ни странно, заставит Бомбара угрожающе худеть.
«Аракака» – так называлось судно, – оказав эту моральную поддержку, удалилось. «Еретик» со своим пассажиром снова оказался в полном одиночестве. Путешественник, однако, не успел растратить своего запаса надежды и терпения, рассчитанного на двадцать дней, так как 23 декабря 1952 года, спустя двенадцать дней после встречи с «Аракакой» и шестьдесят пять дней после выхода с Канарских островов, Ален Бомбар причалил к острову Барбадос.
Его эксперимент был одним из самых необычных в истории мореплавании и уж несомненно самым полезным. Еще не все уроки, какие можно извлечь из него, используются на деле, ведь в судоходстве, как и во всякой отрасли промышленности, новшества нередко наталкиваются на укоренившиеся привычки или корыстные интересы. Но вполне возможно, что благодаря этому врачу кораблекрушение все меньше и меньше будет знаменовать неизбежную смерть.
АТЛАНТИКА ДАЛА ЕВРОПЕ ВСЕ
Океанологическая наука начинается с того момента, когда, приблизившись к какому-то берегу, первобытный мореплаватель опустил перед своей лодкой в воду шест, чтобы определить глубину дна. Его потомок, привязав к концу веревки камень, изобрел первый лот. О способе измерения глубины вблизи берегов говорит Геродот (V век до нашей эры), поминают об этом и «Деяния Апостолов» в хождении святого Павла. А про глубину открытого моря люди очень долгое время думали, что она увеличивается от берегов к середине и что в разных местах океана существуют бездонные пропасти.
До изобретения эхолота метод измерения глубины лотом существенно не совершенствовался. Магеллан бросал лот к югу от американского берега (не достав дна) на глубину 700 м. В 1773 году к северу от берегов Норвегии англичанин Фиппс определил глубину дна в 1250 м, Джон Росс – в 4895 м в Атлантическом океане. Капитан одного английского судна, Денкем, утверждал, что измерил глубину в 14000 м там, где до него обнаружили только 5000 м. Объяснялись ошибки просто: пропитавшись водой, трос лота становился тяжелее груза, и его продолжали разматывать, когда он уже коснулся дна. Такие помехи старались устранить разными способами, однако до последней трети XIX века замер глубин производился лишь от случая к случаю, без общего плана. Ведь в сущности мореплавателей, так же как и в минувшие века, глубина интересовала только при подходе к берегу, где была опасность сесть на мель.
Картина изменилась в 1865 году, когда заговорили о прокладке под водой телеграфного кабеля между Европой и Северной Америкой. Без знания подводного рельефа этого нельзя было сделать. Вдоль всей намечаемой трассы специальные корабли производят измерения, и выясняется, что рельеф морского дна такой же неровный, как и рельеф суши с ее равнинами, высокими горами, долинами.
Вскоре после прокладки кабеля Королевское общество и другие научные объединения Англии
– В Англии потому так много знаменитых ученых, что мы почти не преподаем науку в школах, – заявил по этому случаю физик Д. Д. Томпсон, сам тоже довольно знаменитый. – Умы, которые приходят у нас в науку, приносят с собой в лабораторию свежесть глаза, не затуманенного никакой рутиной.
За этой экспедицией последовали другие, организованные рядом европейских стран. С 1885 по 1922 год принц Монако Альберт снарядил двадцать восемь океанологических экспедиций, в которых принимали участие тридцать пять ученых разных стран, и собрал такие обширные коллекции, что для них пришлось построить в Монако Океанографический музей. Во всех экспедициях принц сам командовал кораблем, использовал или испытывал многочисленные приборы, часть которых применяется до сих пор. Однако, несмотря на достигнутые результаты, современные океанологи относят все эти экспедиции лишь к начальным шагам океанологии, потому что их исследователи измеряли глубину обычными лотами, так же как моряки 2400 лет назад.
Второй этап океанологии начинается с появления эхолота, устройство которого теперь известно всем выпускникам средних школ. Звуковой сигнал, направленный на дно, отражается от него и поступает к приемнику; по времени прохождения сигнала от излучателя до дна и обратно вычисляют глубину. К эхолоту был потом добавлен «асдик», т. е. гидролокатор, применявшийся во вторую мировую войну для обнаружения подводных лодок. Теперь пучком гидролокаторов прочесывают море параллельно или под углом к поверхности, что позволяет получить полное и верное изображение подводного рельефа, не пропустив, например, какой-нибудь изолированный пик. Этим способом можно составлять карты морского дна такие же точные и подробные, как карты континентов.
Карты показали, что поверхность дна Атлантического океана составляют несколько обширных котловин, разделенных двумя цепями гор, расположенных примерно в виде буквы «Т». На горизонтальной полоске этой буквы на поверхность океана выходит Исландия и Фарерские острова. На вертикальной – Срединно-Атлантический хребет, как называют его ученые, – расположены острова Азорские, Вознесения, Святой Елены, Буве. По всей длине хребта, т. е. на протяжении 16000 км, его сопровождает зона разломов с наибольшей шириной 50 км. По одну и по другую сторону от хребта простираются котловины с глубинами до 5000 м, в западной части океана впадина Пуэрто-Рико достигает глубины 8400 м.
Карты рельефа Атлантики очень заинтересовали и продолжают интересовать геологов, которые надеются на их основе сделать выводы об образовании океана. В главе об Атлантиде уже упоминалась гипотеза немецкого геолога Вегенера: в палеозое планету покрывала единая материковая глыба, в третичное время она постепенно раскалывается и части ее отходят друг от друга, плавая по более или менее вязкой поверхности, магматическому слою (сима).
– На любом глобусе видно, – говорил Вегенер, – что некоторые материки, если их сблизить, сложатся друг с другом, особенно американский материк и Старый Свет.