Атлас, составленный небом
Шрифт:
На следующей неделе под впечатлением этого невероятного события Подковник начал готовиться к следующей зиме. Периода в семь месяцев должно было хватить для того, чтобы добиться гибкости пальцев. Снимать иней и делать из него серебро - это мастерство, для овладения которым необходима большая ловкость.
__________
19/ Четыре сезонные болезни
Весенняя болезнь
Так же как змея сбрасывает старую кожу, человек обновляет эпидермис души и из-за этого становится на некоторое время чрезвычайно ранимым, не способным защитить себя от мало-мальски сильных эмоций и позволяющим им в полной мере овладеть собой.
Летняя
Тепло вызывает выделение через поры избытка жидкости, тело гораздо лучше понимает себя, движения делаются более определенными, взгляд твердеет, и кожа покрывается позолотой страсти.
Осенняя болезнь
Меланхолическая влага собирается где-то в недрах человека, а сам человек делается похожим на высохший лист, очень красивым, но и очень хрупким, и окружающие и он сам должны быть крайне внимательны к нему.
Зимняя болезнь
Все впадает в приятную дремоту воспоминаний или забвения, душа принимает округлые формы и становится похожа на мячик, которым можно играть, но который может погубить хозяина, застряв у него в горле.
20/ О картографии
Известные еще с античных времен карты, изображавшие ни небо, ни землю, изготавливавшиеся лишь в нескольких экземплярах и ревниво оберегавшиеся от копирования, в наше время заполонили мир. На них большой спрос, и печатают их на всех видах материала, от самой дрянной газетной бумаги до тиснения золотом на драгоценных тканях, так что они стали серьезным источником доходов крупных корпораций, обладающих монополией на их производство. Тем не менее, сколь привлекательной ни казалась бы их упаковка - хоть пестрая пластиковая, хоть футляр, сделанный из дорогих пород дерева, - карты, изображающие ни небо, ни землю, покупать не следовало бы. Их надо изготавливать собственноручно, отмечая на них собственные пути, причем таким образом, как владельцу это подсказывают его чувства. В конечном счете, это единственный способ избежать множества неистин, или произвольностей, которыми столь богаты нынешние карты.
"Таймс". Означает ли это, что новые карты далеко не столь точны, как это пытаются представить общественности?
Сэр Грей. Правильный ответ надо искать в типичной для журналистов погоне за сенсациями. Действительно, все современные карты содержат общепринятую погрешность, о которой и вы слышали. Отступление в 0,2-0,4 мм при масштабе 1 : 50000 в реальных условиях местности составляло бы 10-20 метров. Если принять во внимание деформации бумаги, то погрешность может достигнуть максимально "реальных" 25 метров, или 25 квадратных метров. Но, я хотел бы это особо подчеркнуть, современные стандарты это допускают.
"Таймс". Тем не менее некогда картография стремилась описать все неописанное пространство, а сейчас создается впечатление, что она двинулась в обратном направлении. На не учтенной картой площади размером в 25 квадратных метров может поместиться целый дом, в котором живет несколько семей, это может быть и частью парка с десятком деревьев или же тихой морской бухтой. Не слишком ли это жестоко - упустить пусть даже и небольшое пространство?
Сэр Грей. Воспринимайте это как цену современной картографии.
"Таймс". Осмелимся заметить, это негуманно высокая цена.
Сэр Грей. Прошу Вас, оставьте такие детали для более чувствительных дисциплин, таких как литература, изобразительные искусства, музыка. Идеал картографии сегодняшнего дня ясен - дать быструю информацию. И то, что эта информация иногда может быть слишком общей, вовсе не значит, что современное общество должно вернуться к романтичному и отжившему гуманизму деталей.
Иллюстрация 19. "О дисциплинах немилосердных и дисциплинах чувствительных", ксерокопия фрагмента беседы с сэром Мортимером Греем, председателем Королевского географического общества в Лондоне, "Таймс" (26 октября 1985 года), Читальный зал Британского культурного центра, Белград.
Песня о пении
Я могу рассказать тебе о многих местах на Свете. Куда только не садились все горлицы с моей шали. Как тяжела вода священных рек. Каково море в крошечных рыбацких поселках. Песчинка песка в пустыне. В чем особенность взгляда с глетчера. Почему в степи стебель травы кажется более стройным, чем сосна. Где больше неба, здесь или там. Каков ты между сводами ясной ночи. И куда расти до Великой колесницы. Я могу рассказать тебе о многих местах на Свете. Но ты лучше поймешь, если я тебе об этом спою.
__________
21/ Напоминание о переводчике и методе перевода
"Песню о пении" Молчаливой Татьяны перевел Драгор. Песня переведена с помощью Энциклопедии Serpentiana, сыгравшей в процессе перевода решающее значение, причем особо важное - глава "Понимание с помощью чувств языка вещей, животных и растений, а также других забытых языков". Интересно, что под названием этой статьи Энциклопедии не было никакого текста или объяснения.
Молчаливая Татьяна, стоя на втором этаже дома без крыши, крошит кусочек зачерствевшего хлеба. Над ней - свод неба, на ней - небрежно наброшенная на плечи шаль белого цвета. Шелковую шаль украшают вышитые на ней горлицы. Крошки хлеба падают на пол. Две птицы отделяются от ткани шали и слетают к крошкам. Ловко прицеливаются маленькими клювами, оживленно толкаются, а затем вспархивают и, трепеща крыльями, исчезают в небе. Молчаливая Татьяна смотрит им вслед. Оставшиеся горлицы перемещаются по шали, чтобы расположиться на ней более равномерно.
Позже, ложась спать, Молчаливая Татьяна настежь раскрывает окна своей комнаты и вешает шаль с птицами на спинку стула, который стоит на видном месте. Две беглянки возвращаются ночью, приглушенным щебетом будят других птиц, и наконец все распределяются по своим местам. Молчаливая Татьяна улыбается во сне, она слышит их даже тогда, когда спит.
Иллюстрация 20. "Шаль с горлицами", ручная работа из Югославии, золотое шитье на муслине, 113х116 см, вторая половина ХХ века, Музей текстиля, Вашингтон.
Об украшении пространства
Никто и не утверждает, что мы особенно разбираемся в музыке. Подковник, например, полностью лишен слуха. (Он сам неопровержимо доказал это в период своего увлечения искусством композиции.) Радио больше других слушает Андрей, но музыка его внимания почти не привлекает, самое важное для него - это сообщение о состоянии на транспорте. Эстер, разумеется, выше всего ценит мелодии из кинофильмов. Саша поет, только находясь в ванной. Драгор, правда, часто дирижирует, но всегда воображаемым оркестром (это, кстати, самый удачный из всех известных способов привести свои мысли в состояние гармонии). Таким образом, из всего, посеянного музыкой, прорастают лишь зерна, брошенные Богомилом или Молчаливой Татьяной.