Атласные мечты
Шрифт:
– Тебе не стоило слишком много пить, правда? – прошептал он.
Пить? Да, действительно, комната плыла перед ее глазами. Но она не была пьяна, с ней происходило что-то странное. Сильнейший трепет, который был ей неведом прежде, полностью овладел ее телом. Она не смущалась своей наготы перед этим незнакомым мужчиной, что само по себе уже было достойно изумления.
«Закрой глаза, – сказала она себе, – и не думай ни о чем».
Но отрешиться от происходящего было невозможно.
Руки и губы Николаса Паллиадиса ласкали ее; его прикосновения
– Да, – раздавался шепот в ее ушах. Он прикасался ртом, целовал и соблазнительно посасывал в тех местах, где уже побывали его искусные пальцы. – О да, да, – простонал он у нежной округлости ее груди, очерчивая ее темно-розовые ореолы и превращая соски в тугие точки.
Элис льнула к нему, ее пальцы впивались в его плечи, когда он целовал ее длинную шею, плечи и руки, будто желая испробовать ее полностью. От потрясения и смятения она издала короткий страстный стон.
Для Николаса это словно послужило своеобразным сигналом. Он отстранился и с невероятной быстротой скинул смокинг, затем рванул пуговицы на рубашке и сорвал ее с себя, возобновляя свои пылкие ласки.
– Я хочу тебя, – прошептал он.
Его обнаженная грудь, мощная и мускулистая, с жесткими черными волосками, прижалась к нагим грудям Элис. Они стояли перед огромным окном, так что весь Париж к северу от Эйфелевой башни мог лицезреть их. Она, во всяком случае, чувствовала себя так, будто находилась на ярко освещенной сцене перед переполненным залом.
Он поднял ее на руки и понес по темному коридору в спальню, которая немного напоминала роскошную каюту первого класса на океанском лайнере. Темно-фиолетовое бархатное покрывало было откинуто на ночь слугами, открывая атласные простыни.
Николас опустил ее на постель, нетерпеливо отбросив в сторону покрывало.
Он встал в изножье кровати и, избавляясь от оставшейся одежды, не отрывал взгляда от Элис, от ее стройных ног в черных ажурных чулках и огненных прядей волос, разметавшихся по подушке. Элис пребывала в полном смятении. Ей было удивительно ощущать свою наготу, прохладу шелковистых простыней, пульсирующую горячими толчками кровь. Ее страх, оцепенение, владевшее ее телом, сменились любопытством, желанием испытать наконец новые ощущения. Пути к отступлению были отрезаны. Начиная с того момента, когда Николас расстегнул «молнию» на ее платье, он действовал в безумной спешке.
Она попыталась сосредоточить внимание на поджаром мускулистом теле Николаса Паллиадиса, который действовал на нее самым невероятным образом: лежа на атласных простынях, Элис ждала его с какой-то обреченностью и рабской покорностью, словно бесправная наложница своего господина.
Девушка медленно стянула чулки и уронила их на край кровати. Пока она проделывала это, Николас отшвырнул свои ботинки, следя черными глазами за изящным изгибом ее бедер и ровной поверхностью плоского живота с рыжим треугольником волос внизу. Он сорвал с себя брюки и отбросил их в сторону.
Кинув не него быстрый испуганный взгляд, Элис поспешно отвела глаза. Однако в ее сознании ярко отпечатался образ загорелого мускулистого мужчины с черной полоской волос, сбегающей по животу и переходящей в упругий покров, откуда вздымался напряженный член.
Во рту у нее пересохло. Губы не слушались ее, трепещущее тело не откликнулось на внезапную настоятельную команду рассудка встать и убежать отсюда, пока еще не поздно. Она оставалась на месте и ждала, торопя события и страстно желая, чтобы все это поскорее осталось позади.
Паллиадис повернулся и потянулся к брюкам, которые только что так поспешно отбросил на пол. Он вынул небольшой пакет, надорвал его, ловко справился с тонкой непрозрачной оболочкой презерватива.
– Нет… я не могу… – слабо прошептала Элис.
Зрелище его могучей мужской плоти вызывало острое возбуждение и одновременно пугало. Но это ее не успокаивало.
Паллиадис уже был на кровати и стоял над ней на коленях.
– Я не могу этого сделать, – сказала Элис, попытавшись подняться.
Николас не обратил никакого внимания на ее слова. Он навалился сверху и вдавил ее в постель, нежно прикасаясь ртом к ее грудям. Ее соски словно только и ждали этой ласки, они налились и запульсировали желанием. Когда Паллиадис касался горячим ртом ее груди, она непроизвольно выгибалась, подставляя себя его губам, сминая пальцами скользкие простыни.
– Мне надо идти! – слабо вскрикнула Элис, почувствовав его руки у себя между бедер.
Незнакомые жаркие судороги страсти охватили ее, она едва дышала, когда он раздвинул ей ноги и проник внутрь нежными пальцами.
– Постой! – воскликнула Элис и ухватила его за руку. – Ты не понимаешь, – пыталась вставить она в перерывах между его бешеными атаками и лихорадочными поцелуями, – есть кое-что, что мне действительно надо…
– Не бойся. – Он дышал так же прерывисто, как и она. Его черные глаза стали бездонными. – Прости меня, – прошептал он. – Я слишком хочу тебя, чтобы ждать.
Прежде чем Элис сообразила, что происходит, он всем телом навалился на нее, вдавил в постель, излучая сильнейшее желание, которому невозможно было противостоять. Он оказался между ее ног, и тело Элис уступило его напору.
Элис цеплялась за остатки разума, стараясь укротить зов взбунтовавшейся плоти, но уже была не в состоянии контролировать реакцию своего тела. Николас Паллиадис творил с ней нечто невероятное, что причиняло ей боль и приводило в мучительное смятение. Тело ее перестало сопротивляться, оно жаждало вторжения этого могучего, страстного мужчины.
Он не обращал внимания на ее борьбу, ошибочно принимая ее за проявление страсти.
– Я больше не могу сдерживаться! – Его хриплый голос звучал в ее ушах.