Атласные мечты
Шрифт:
– Точно. – Ее маленькие коричневые глазки впились в Джексона Сторма. – Ко всему прочему – субсидии, реклама. Все это даст имя Медивани. Вы попадете в «Вог», «Вэнити», «Вуменс вэа дейли», «Уолл-стрит джорнэл».
– Хватит, вы меня доконаете. – Джек указал на бумагу, которую Брукси Гудман вынула из своей сумочки.
Она протянула ему документ.
– Предлагаемый контракт – то, что должны одобрить ваши юристы. Принц Медивани согласен оплачивать от тридцати до сорока процентов жалованья Жаклин. Каждый день машина будет привозить на работу и забирать ее. У нее собственный телохранитель. С охраной и страховкой проблем нет.
В эту минуту зазвонил телефон.
Джек продолжал смотреть на мисс Гудман. Ценой субсидированной зарплаты и, без сомнения, серьезной головной боли они приобретут для своего нового проекта настоящую принцессу. «Джейк, – сказал он себе с отвращением, – ну и везет же тебе».
Питер Фрэнк подошел к телефону.
– Это Жиль.
Джек взял протянутую ему телефонную трубку.
– Прошу меня извинить, – произнес он, сияя своей знаменитой улыбкой. – Обстоятельства складываются таким образом, что меня призывают более серьезные проблемы.
7
– Ах как разволновался этот Жиль! – воскликнула Айрис со свойственным ей смешением акцентов. – Никогда прежде не видела нашего крошку в таком состоянии! – Высокая гибкая негритянка выразительно посмотрела на Элис. – С чего бы это он так кричал на тебя, Элис? Говорил, что ты ломаешь его карьеру.
Элис молча одевалась, повернувшись спиной к напарнице. Она прекрасно понимала, почему Жиль вышел из себя, не слишком было ясно, из-за чего он так воспринял ее отказ покинуть Дом моды Мортесьера.
Все было так нелепо. С какой стати ей немедленно покидать это место. Жиль вбил себе в голову, что нуждается в ней. Похоже, он подозревал, что его коллекция не будет иметь успеха в Доме Лувель, если ее будет демонстрировать другая модель. Последние дни Жиль был так вспыльчив, с ним невозможно было говорить, не рискуя вывести его из себя.
Элис надела узкую шерстяную юбку и застегнула «молнию». Она считала нормальным явлением то, что Жиль нервничает и чувствует себя неуверенно в связи с переходом на новую работу. Однако вряд ли хорошо с его стороны срывать свою злобу на ней. То, как он вел себя сегодня, в ярости выскочив из комнаты, напомнило Элис другие его эмоциональные взрывы, свидетельницей которых она так часто была в последнее время. После приступов паранойи у Николаса Паллиадиса и истерик Руди ее уже тошнило от подобных сцен.
Она понимала, что Жиль, кроме всего прочего, волновался за свою жену и будущего ребенка. Но у нее тоже хватает своих проблем, думала Элис. В любое время ей могут снова позвонить из Нью-Йорка или Вашингтона.
Она достала из сумки шелковый шарф и обмотала его вокруг шеи. И следующий звонок будет куда неприятнее предыдущих. Она уже имела возможность убедиться в этом.
Айрис в одних трусиках прислонилась к дверному косяку раздевалки, сложив руки на груди.
– А отчего бы тебе и в самом деле не присоединиться к Жилю? На тебе его наряды смотрятся просто потрясающе. К тому же, – практично заметила она, – у тебя здесь нет никаких перспектив. Правда, может быть, ты заполучишь новых богатых ухажеров, которые станут срывать с тебя одежду.
Элис поневоле рассмеялась. Айрис, искушенная в жизни моделей, не верила в историю про то, как она зацепилась платьем о дверную ручку.
– Это была роковая ошибка. Она не повторится.
Ее собеседница смотрела скептически.
– Ошибка? Нико Паллиадис плохо с тобой обращался?! Видела я его в тот день во время шоу. Стоял в дальнем конце зала и не сводил с тебя своих черных глаз. Тогда я и сказала себе: «Айрис, этот парень собирается зацапать нашу неотразимую Элис, как огромная кошка крошечную птичку».
Элис пожала плечами, не желая говорить о Николасе Паллиадисе.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Дорогуша, я видела его снимки в журналах; когда собираются сфотографировать какую-нибудь шишку, то всегда выбирают Нико, потому что он сексуальный и фотогеничный. Он переводил на скачки и благотворительные балы всех молоденьких наследниц. – Она покачала головой. – Но ни на одну из них он так не смотрел.
Айрис была подружкой Элис с тех пор, как она стала работать у Мортесьера. Был момент, когда Элис чуть не разболтала ей ужасную историю с Паллиадисом, о том, как рухнул ее глупый план завести любовника. Но она почему-то сдержалась, хотя ей очень хотелось поговорить с кем-нибудь по душам.
– Ну? – спросила Айрис.
Элис отвернулась. Она не могла рассказать подруге даже о смехотворном, ужасном ужине в «Старой Руси».
– Что «ну»? – вопросом на вопрос ответила она.
Айрис покачала головой.
– Ну и чудная ты, дорогуша! Временами, когда вижу тебя в одежде Жиля, мне кажется, будто передо мной совсем другая девушка. Ну-ка взгляни на себя. Ты до сих пор носишь пуховики и эти грубые ботинки, как будто ты не покидала Сорбонну. Почему бы тебе туда не вернуться? Ты будешь больше счастлива там, в музыкальной школе, чем на подиуме.
– Нет, в Сорбонне я не буду счастлива, Айрис. Я завалила экзамены.
Манекенщица посмотрела на нее с сочувствием.
– А домой ты не можешь вернуться, милая? Твоя семья тоже вышвырнула тебя? Элис подавила невольный смешок.
– Нет, нет, дело не в этом. Слушай, думаю, тебе стоит что-нибудь надеть на себя, – заметила она, – если, конечно, ты не хочешь ехать в метро в одних трусиках.
Парижские водопроводчики, штукатуры и плотники оставили Дом моды Лувель ровно в шесть часов, и в тот же момент наступила долгожданная тишина в историческом особняке, расположенном на улице Бенедиктинцев.
Джек Сторм со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла. Вся его жизнь проходила в постоянной борьбе. Он привык к шуму и суете и не мыслил без них своего существования. Тем не менее ему приятно было для разнообразия остаться в старом здании одному, не слыша звуков непонятной французской речи, визжания электропил и оглушительного грохота у себя над головой.
Джек пристально посмотрел на неокрашенный потолок офиса. Пятнистая штукатурка над головой напомнила ему о существовании еще одного спора между нью-йоркскими дизайнерами по интерьеру и парижскими подрядчиками.