Аттестатор
Шрифт:
– Еще немного – и заговорит, – пообещала она Андрею.
– Даже если вы пытками заставите меня говорить – это не будет иметь никакой юридической силы, – достаточно спокойно для своего положения заявил Смирнов.
– Кто бы говорил о законности, – хмыкнул Ларин.
На столе зазвонил внутренний телефон. Андрей сорвал трубку. Дежурный доложил, что прибыл Статкевич со своими людьми.
– Пусть возьмет на себя охрану первого этажа. Я сейчас спущусь.
– Не беспокойся, я сама справлюсь, – пообещала Лора.
Ларин
– Всем, кроме СОБРа, уйти в здание, – приказал Андрей.
Статкевич глянул на улицу через стеклянную стену холла.
– Не нравится мне это, товарищ полковник. Уже пять минут, как ни одной машины, ни одного человека. Выходит, улицу перекрыли. Похоже, нас оцепляют.
Ларин вытащил мобильник, стал жать кнопки и тут же чертыхнулся:
– Роуминга нет. А для того, чтобы отключить вышки сотовой связи, надо разрешение на очень высоком уровне, – он подошел к стойке дежурного, поднял трубку стационарного телефона – тот тоже безмолвствовал. – Да, и этот отключили.
Мигнул и погас свет в здании.
– Кажется, начинается.
– Не стойте на виду, товарищ полковник, – попросил Статкевич.
– Дело говоришь.
Кольцо возле ОВД смыкалось. Спецназовцы, вызванные Овчаровым, подбирались к зданию. Когда один из них появился напротив калитки в ограждении территории Отдела, собровец, занявший позицию в «курилке» на улице, крикнул:
– Стой!
Спецназовец не отреагировал, как положено, а перевалился через невысокую ограду и пополз под прикрытием декоративных кустов.
– Стой! Стрелять буду! – крикнул собровец, а затем и выстрелил – в воздух.
И тут же с двух сторон на здание ОВД посыпались автоматные очереди. Зазвенело осыпающееся стекло.
– На поражение не стрелять. Целиться поверх голов или в землю, – приказал Статкевич.
Собровцы открыли ответный огонь. Штурм на время захлебнулся. Столичный спецназ залег.
– Долго мы здесь не продержимся, – сказал командиру группы СОБРа Ларин. – Они-то не поверх голов целят. Отходим внутрь здания.
Через разбитые панорамные окна холла на зеленую зону перед зданием полетели дымовые шашки. Все быстро заволокло белесым непроницаемым туманом. Под его прикрытием Ларин, Статкевич и собровцы забежали в железную дверь.
– Забаррикадироваться, – приказал Андрей. – На окнах решетки. Просто так они сюда не войдут.
Бойцы тащили по коридору древний несгораемый сейф. Бетон под его ножками издавал противный скрежет, крошился. Только сейчас Андрей заметил, что Статкевич ранен в левую руку.
– Ерунда, – отмахнулся старлей, – кость не задело.
Со второго, третьего этажей уже сбегали другие полицейские. Среди них оказалась и Лора.
– Где Смирнов? – тут же спросил у нее Ларин.
– Ничего с ним не сделается. Кое в чем он успел признаться, но тут началась эта катавасия. Он и замолчал. Я его к батарее парового отопления наручниками пристегнула.
Стрельба снаружи смолкла. Наверняка спецназовцы ближе подбирались к зданию. И тут раздался многократно усиленный динамиками голос Овчарова:
– Товарищи полицейские, к вам обращается старший следователь Следственного комитета Овчаров. Ваш начальник – самозванец. Преступная организация, ведущая антигосударственную деятельность, сумела внедрить его на эту должность. Все его приказы преступны. И потому вы не должны их исполнять. Он взял заложников. Вы обязаны прекратить сопротивление. Обезоружьте его и его сообщников. Передайте их нам. Любое сопротивление после моего обращения будет рассматриваться как вооруженное противодействие законным представителям власти при исполнении ими служебных обязанностей. Еще раз повторяю. Полковник Правдеев – преступник. Даю вам пять минут для осознания услышанного и принятия правильного решения.
Из динамиков послышалось щелканье метронома. Все смотрели на Ларина. Но никто пока не делал попыток обезоружить его.
– У нас в России, – тихо начал Андрей, но постепенно его голос усиливался, – многие вещи запутанны. И не всегда можно точно сказать, где черное, а где белое. Да, люди по ту сторону тоже носят погоны, у них есть самые настоящие удостоверения, они облечены властью. Но я говорю вам абсолютно ответственно. Человек, который к вам сейчас обращался, – старший следователь Овчаров, сам преступник…
Ларин говорил, и ему казалось, что он не может коротко и доходчиво донести до сознания подчиненных цели и задачи тайной антикоррупционной организации. Что люди не понимают его, когда он говорит о созданной околокремлевскими олигархами структуре по борьбе с инакомыслием. Но когда он сделал паузу и встретился взглядами с полицейскими, то стало ясно – все они прекрасно понимают. Понимают давно и всерьез – достаточно намека. Они давно и безоговорочно на его стороне. И если он прикажет, то…
– …Но я не могу допустить, чтобы одни полицейские стреляли в других, чтобы погибли невинные люди. Парни из спецназа по ту сторону просто выполняют приказ, – Андрей глубоко вдохнул и продолжил: – А потому я приказываю – всем сложить оружие и покинуть здание.
Никто не шелохнулся.
– Это приказ, который не обсуждается!
Снаружи доносилось усиленное динамиками щелканье метронома.
– Выполнять приказ! – крикнул Статкевич. – Выходить по одному! – и навалился плечом на сейф, подпиравший стальную дверь.
Ему помог Ларин. Скрежетнув по бетону, несгораемый шкаф сдвинулся с места. За стальной дверью все еще стлался туман от дымовых шашек. Но он стал уже полупрозрачным. Полицейские по одному, держа оружие в поднятых руках за стволы, выходили из здания. С каждым Андрей прощался выразительным взглядом, словно напоминал, чтобы они не забыли того, чему он их научил за короткое время.