Аттила. Русь IV и V века
Шрифт:
Между тем как Валтарий седлал коня, Ильдегонда успела поджечь столовую царскую палату; потом, сели вместе на лютаго зверя и помчались в Аквитанию.
В дороге не случилось с ними ничего особеннаго, кроме того, что при переправе чрез Рейн у Вормса, ( [72] ) они чуть чуть не попались в руки разбойнику Гунтеру с его шайкой Франков, которые по сказанию поэмы были в сто раз хуже Гуннов. ( [73] )
72
73
Таким
В переработанных преданиях, при-Рейнских и при-Дунайских, более полноты и смыслу; в переработанных квидах Эдды почти за каждым словом надо лезть, если не в карман, то в Specimen Glossarii, и в примечания; но и в них мало определительнаго и тьма догадок, в оправдание которых, толкователи слагают темноту смысла на поэтическую вольность скальдов. С тонким чутьем, как у Бабы-Яги, можно решительно сказать, что в древних квидах Эдды пахнет Русским духом. В них есть и Змей Горыныч, ( [74] ) и старые вещуны и птицы вещуньи, и даже Царь-девица. ( [75] ) Но весь этот волшебный мир, как будто не в своей тарелке; а полинявшая богатая ткань изустных преданий, как будто перекрашена, выворочена на изнанку и перекроена в Тришкин кафтан, который, если начертать рунами, легко обратится в Trisconis, sive Tuisconis K"afta i. e. toga.
74
75
В квидах, вместо Гримгильды ( [76] ) и Ильдегонды, после смерти Helke, сердце Аттилы наследовала Гудруна. ( [77] ) Вместо одного сына Ортлиба у ней два сына: Эрпо и Эйтиль (Eitil). По Atla-quida, не Гудруна замышляет мстить братьям смерть Сигфрида, а сам Аттила, из корысти сокровища, которым они завладели. Он посылает к ним посла, какого-то Кнефрода, звать к себе на пир. Кнефрод приезжает
76
77
Во владения Гойковичей, К дому Гуннара, Железокованной скамье И к сладкому напитку. ( [78] )
Угаданы ли последние два стиха — не наше дело судить; за них ручается Specimen Glossarii. Так или иначе, но восточный посол засел на beckiom aringreipom и заговорил зычным голосом: ( [79] )
Аттила сюда меня послал, Ряд урядить (Rida orindi) На коне грызущем узду (?) Чрез темный лес, Вас просит, Гуннар, Чтоб пришли на скамью, (?) С шлемом железокованным (?) Дом посетить Аттилы.
78
79
Так ли говорил посол — незнаем; мы следуем слепо смыслу не подлинника, а переводов.
Братья Гудруны, (которых на сцене только двое: Gunnar и Haugni — Хаген), не смотря на все предостережения, едут в Gardi Huna, в гости к Аттиле. Гудруна встречает Гуннара следующими словами.
«Лучше бы было, брать,Еслиб надел ты на себя броню,Нежели железокованный шлем,Чтоб видеть дом Аттилы.Сидел бы ты в седлеСолнце-светлаго дня;Пришлось бы бледный трупНорнам оплакивать,А Гунским щитоностным девамИзведать горе:Быть бы самому АттилеВ башне змей;А теперь эта обительДля вас заготовлена.Такова «in varietate lectionis» мистическая речь Гудруны «quod etiam po"esis tolerat»; из оной следует, что Гуннар приехал в гости совершенным колпаком: в домашнем платье (in h"auslichen Gew"andern) и в железокованном шлеме.
На речи Гудруны Гуннар отвечает:
«Поздно уже, сестра, собирать Нифлунгов!»
И действительно поздно: его просто вяжут по рукам и по ногам. ( [80] )
Хаген тщетно защищает Гуннара.
«Спрашивают (неизвестно кто): не хочешь ли владыко Готов (?) искупить душу золотом?
80
«Пусть мне сердце Хагена (Haugni) дадут в руки, пусть вырубят его из груди сына народоправителя (?)»
И вот вырезывают сердце из груди какого-то Гиалли (Hialli) и подносят на блюде.
«Это сердце слабаго Гиалли, — говорит Гуннар, — оно дрожит: это не крепкое сердце Хагена.
«Смеялся Хаген, когда вырезывали его сердце.»
«Вот, это сердце Хагена, — сказал Гуннар, — оно и на блюде не дрожит. Теперь только я один знаю, где сокрыт кладь.»
За укрывание клада, Гуннара препровождают в погреб полный змей. Тут, Гуннар берет арфу и играет последнюю песнь лебедя ветвями ног своих. ( [81] )
81
Между тем Аттила откуда-то возвращается; Гудруна встречает его с золотой чашей в руках, и просит испить за упокой братьев.
Когда Аттила выпил чашу и вкуейл брашно, Гудруна объявила ему, что он упился кровью детей своих и насытился их сердцами.
На это сознание, в Atla-quitha, Аттила молчит; он опьянел и идет спать, предоставляя себе право отвечать в Atla-mal. Гудруна же довершает Ueberarbeitung Скандинавского скальда: она дала своему ложу напиться крови Аттилы, выпустила собак подлизать ее, и, в заключение, запалила царския палаты. В этом-то пожаре, кроме Аттилы погибли и Гуннския Амазонки (Skiald-meyar).
За сим следует заключительная строфа:
т. е. Она (Гудруна) отправила трех королей славных на тот свет, потом сама погибла.
Но эта заключительная строфа явно изменяет и противоречит смыслу квиды и вполне соответствует смыслу предания народнаго (Niflunga Saga) и Nibelungenlied, в которых, погубив трех королей, своих братьев, Гримгильда (Гудруна) сама погибает. ( [82] ) Чтоб оправдать это противоречащее заключение, толкователи придумали, что под тремя убитыми Гудруной королями надо подразумевать Аттилу и двух его сыновей (!). Положим, что так; но где ж Гудруна сама-тo погибла? — В Atla-mal, повторяющей то же сказание, она остается жива, для того чтоб в Gudrunar-hvaut выйдти замуж за Ианко (Ionakr), и родить двух сыновей, ( [83] ) которые бы отмстили Эрманарику за Сванильду, ( [84] ) и убили бы еще раз сводного брата Эрпо. ( [85] )
82
83
84
85
Из всего этого видно, как склеивались отрывки и строфы разных древних народных квид, единственно по сходству упоминаемых в них имен.
При Atla-quitha, в конце, приписка прозой: «Enn segir gleggra i Atla-malom inom Graenlenzkom» т. е об атом говорится подробнее в Гренландском сказании об Аттиле.
Это сказание или Слово об Аттиле действительно в трое больше чем Atla-quitha; но в этом драматизированпом и так сказать лицедейном произведении, «из того же места, да не те(неразб.)жe вести». Тут братья Гудруны, Гуннар и Хаген, (Haugni) не смотря на предостережения сестры, на уговоры жен и на сны предвещавшие беду, едут но приглашение Аттилы, на кораблях. Ехали они «долго ли коротко ли, но наконец могу сказать» ( [86] ) прибыли в град, где царствовал Будли. Этот Будли, по истории Bleda (Владо), брат Аттилы, по квидам отец Аттилы, а по Atla-mal не брат и не отец, а лично сам Аттила.
86