Аттракцион любви
Шрифт:
– Да, работы много. Заказы из-за границы прямо сыпятся.
Продолжая разговор, она вышла на кухню помешать рыбный суп, который приготовила по средиземноморскому рецепту.
– Садитесь на мое место, а я возьму другой стул и сяду напротив.
– Лучше я возьму стул, – ответил Мишель.
Лизетт показала ему, где лежат столовые приборы, и стоит бутылка красного вина – на нижней полке буфета.
– Мне не терпится послушать, что нового в Париже, – сказала она, поставив перед ним бокал и положив салфетку. – Давненько я там не была.
Откупорив бутылку, Мишель спросил, когда Лизетт в последний раз была в Париже, – он многого не знал о ее жизни. Конечно, она рассказывала ему о себе, но в основном о детских годах, проведенных в доме бабушки, и о том, как жила у отца с мачехой в предместье Парижа. Мишель догадывался, что Лизетт многого недоговаривает. Она никогда не уточняла, где она работала продавщицей, а позже – экономкой, что было до того, как она устроилась бухгалтером на фабрику братьев Люмьеров. Эта недосказанность придавала ей еще большую привлекательность в его глазах: она умела владеть собой.
А вот Мишель рассказал ей о себе все. Родился он в Туре, учился в Париже, затем работал адвокатом в Клермон-Ферране, пока не занял место ушедшего в отставку коллеги в Лионе. У него была замужняя сестра, жившая заграницей, туда же переселились их родители, чтобы быть поближе к дочери и внукам.
Любую другую женщину он давно бы уже соблазнил, но с Лизетт старался не допустить ошибки. Один неверный шаг – и он может потерять ее. За время своего отсутствия он понял, насколько серьезно влюбился в нее. Эту женщину он хотел видеть своей женой, и ничто не могло помешать ему добиться своей цели.
За ужином он рассказал ей наиболее интересные детали процесса и сообщил, что они с друзьями-адвокатами отметили его успех в дорогом парижском ресторане. Лизетт хорошо знала этот ресторан. В ее памяти мгновенно ожила картина изысканного заведения со сверкающими огнями и элегантной обстановкой, где она неоднократно бывала в обществе Филиппа и их друзей.
– В Париже я встретил мсье Люмьера, – продолжал он, – мы оба были приглашены на демонстрацию нового аппарата. Его изобрел американец Томас Эдисон. Он называется кинетоскоп. Это такое устройство, которое способно создавать иллюзию движущихся картин. Эдисон продает свои аппараты по баснословным ценам.
– И что же мсье Люмьер? Он тоже купил один из таких кинетоскопов?
– Нет! Он уверен, что его сыновья создадут еще более совершенный аппарат, благодаря которому можно будет проецировать изображения на экран, а не внутри ящика. Они только приступили к этим работам.
– Я уверена, они не подведут отца: фотография у них в крови, как и у мсье Люмьера, – заметила Лизетт и про себя добавила: «как у Даниэля».
После ужина она убрала со стола, и они с Мишелем еще немного посидели за бокалом вина. Открыв коробку конфет, Мишель, наконец, отважился признаться девушке в своих чувствах.
– В Париже, – тихо сказал он, – я каждый день вспоминал вас и очень жалел, что вас нет рядом.
Лизетт мгновенно сообразила, куда клонится разговор, и, чтобы сразу закрыть эту тему, положила ладонь на его руку.
– Мы добрые друзья, Мишель, и давайте останемся друзьями!
Он крепко сжал ее руки.
– Но почему, Лизетт? Вы знаете, как я к вам отношусь. Вы действительно думаете, что между нами никогда не может быть чего-то большего, чем дружба?
Она побледнела, пытаясь высвободить руки, но он крепко держал их.
– Замужество не для меня, – дрожащим голосом сказала она. – У меня уже был один человек, но я вычеркнула его из жизни, и вместе с ним вычеркнула все, что связано с браком.
– Но я совсем другой. У меня нет ничего общего с ним, кто бы он ни был. Вы вернулись в Лион, чтобы начать новую жизнь, разве не так?
Когда Лизетт кивнула, он продолжил.
– Я так и думал, что вам пришлось пережить какое-то потрясение. Забудьте, Лизетт, все, что было. Оно никогда не вернется. Позвольте, я помогу вам начать новую жизнь.
Взяв руку Лизетт, он приложил ее к губам.
– Скажите, что в вашей будущей жизни есть место для меня. Я обещаю всегда быть вашей опорой.
Забыть прошлое означало бы для нее забыть о своей дочери.
Какие бы чувства она ни испытывала к Мишелю, все их подавляли тяжелые испытания, выпавшие на ее долю. И с этим ничего нельзя было поделать.
– Не требуйте от меня невозможного, – умоляюще проговорила Лизетт, стараясь не обидеть его.
– Неужели вы не хотели бы иметь семью, детей? – настойчиво продолжал он. – Не собираетесь же вы всю жизнь работать на фабрике?
– Такой нужды у меня нет, – сказала она, решив, наконец, рассказать ему о наследстве бабушки. – Дело в том, что у меня есть дом в округе Белькур, который перейдет ко мне по наследству, когда мне исполнится двадцать один год.
Он удивленно откинулся на спинку стула и не удержался от дальнейших расспросов.
– На сегодняшний день вы, Лизетт, фактически бездомная – вы ведь в силу сложившихся обстоятельств не можете считать этот дом своим. Я предлагаю от вашего имени попытаться подать иск на проживание в этом доме.
– Дом был бы моим, если бы я вышла замуж, но, как я уже вам говорила, замуж я не собираюсь.
Лизетт рассеянно посмотрела по сторонам, стараясь удержать разговор в безопасном русле.
– Мне нравится эта маленькая квартирка, надо только сменить обои.
Мишель внимательно посмотрел ей в глаза, понял, что она не желает говорить о любви, и решил не проявлять настойчивости.
– За время моего отсутствия у меня накопилось столько дел, что ближайшую пару недель я буду очень занят, но в следующее воскресенье постараюсь помочь вам с ремонтом.