Шрифт:
Глава 1.История развивается по спирали
Скорбный голос диктора вывел Кристину Георгиевну Голованову из оцепенения. Она нахмурила брови, качнула головой, будто отбрасывая со лба непослушную прядь волос или пытаясь отделаться от назойливой мухи, поморщилась и постаралась сосредоточиться на реальности. Машинально женщина повернулась в ту сторону, где на стене удобно устроился плазменный телевизор. На несколько минут она снова застыла, словно пытаясь просверлить глазами бетон.
Траурная мелодия заставила ее сердце вздрогнуть.
– Сегодня мы вспоминаем те трагические события, которые совсем недавно буквально потрясли весь мир! – замерзшая девушка в черном пальто чеканила фразы в микрофон. За ее спиной был виден хорошо узнаваемый храм Христа Спасителя, слышалась поминальная молитва,
– И как же это все один к одному, – произнесла Кристина Георгиевна, продолжая следить за событиями на экране. Ее мысли вернулись в недавнее прошлое. Буквально месяц назад она похоронила маму. Сильнейшая боль потери мучила ее и по сей день, но не только это было причиной тяжелого эмоционального состояния. Гораздо больше женщину угнетала собственная морально-этическая слабость, те тайные мысли и, возможно, желания, которые закрались тогда в ее подсознание.
Мама болела почти два с половиной года. Врачи, сиделки, медсестры, поочередно вымогающие деньги за каждую мелочь, грозные диагнозы, покупка дорогостоящих лекарств, операции, процедуры. В конечном итоге Кристина Георгиевна поймала себя на мысли, что почти желает маминой смерти. Она измотана, хочет просто-напросто выспаться, ждет, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Кристина ужаснулась собственной жестокости.
Вскоре кошмар закончился, но как хорошая дочь она не простила себе того греха и продолжила самоистязание, день и ночь анализируя свои мысли и клеймя позором проявленную когда-то слабость. Результатом душевного разлада стал развод с мужем, уставшим наблюдать постоянно страдающую и отрешенную жену, а вдобавок и заметно пошатнувшиеся отношения с сыном-подростком.
– Неужели я все потеряла? – сокрушалась наедине с собой Кристина Георгиевна, снова и снова прокручивая в голове события последнего года. – Ведь мой Диня – нормальный мальчик. Почему он замкнулся в себе? Почему перестал доверять? Почему? Почему?
Тут обычно Кристина позволяла себе тяжелый вздох, почти похожий на стон, но будучи все же женщиной очень сильной, глотала воздух, как лекарство, и восстанавливала равновесие – она пока могла справиться с эмоциями. И то, что действительно помогало ей в этом, была ее работа. Любимая работа.
К своим 45 годам Кристина Георгиевна добилась очень многого, конечно, по меркам провинциального городка. Красный диплом Томского университета, стаж работы в краевой налоговой инспекции и, наконец, собственная аудиторская компания – мало кто из местных бухгалтеров мог похвалиться таким результатом. Проблема сейчас была лишь в том, что, погрузившись в семейные дела, она и на этом поле деятельности допустила непростительные ошибки. Завалив пару выгодных контрактов, потеряла доверие постоянных клиентов, и те ушли, как водится, к конкурентам. Кристина пожала урожай заявлений об уходе и массу сплетен и пересудов касательно ее профессионализма и здравого смысла впридачу. Последний «гвоздь в крышку гроба» удалось забить ее близкой подруге, которая, наблюдая за неразберихой в компании, не стала ждать окончания марлезонского балета и втихомолку подыскала себе «теплое местечко». В один прекрасный день она зашла в кабинет, сдержанно кивнула в ответ на приветствие Кристины и, деланно борясь со смущением, положила на стол аккуратно исписанный листок бумаги. Конечно, это было заявление об уходе. Подруга-начальник с трудом поборола приступ тошноты, отбросила эмоции и, не глядя Зинаиде в глаза, лихим росчерком завизировала документ. Про себя она выругалась: «Крыса! Восемь лет работала, а тут вдруг уволиться решила. Точно крыса – бежит с тонущего корабля. Вот она – чертова бабская дружба! Но мы еще посмотрим, потонет ли мой корабль, а то как бы тебе не пожалеть, дорогуша!» – все эти умозаключения Кристина делала, почти не веря в успешный исход предприятия, вернее, в успешный исход для ее предприятия. Просто горечь, вызванная предательством, заставила мозг огрызнуться, побороть или осмыслить все это в данный момент было выше сил измученной гендиректорши. Единственное, что она могла сделать тогда, это лишь послать проклятия в адрес вероломной подруги.
– Да уж, жизнь действительно похожа на зебру, – задумчиво выдохнула Голованова. – Полоска белая, полоска черная, а потом… жопа! – она цинично улыбнулась, вспомнив старый анекдот. – Но по сравнению с этим – Кристина махнула головой в сторону телевизора, где изображение православного храма сменилось католическим костелом – у меня всего лишь мелкие неурядицы!
Нужно просто думать, что идешь в сторону головы, – пошутила она, подбадривая себя и вспоминая все ту же зебру-жизнь и ее задницу.
– О событиях рассказывает наш специальный корреспондент в Лондоне Сергей Симонян. На экране замелькали картины лондонских улиц, и, лихо закинув на плечо сброшенный порывом ветра шарф, немолодой журналист перехватил эстафету горького повествования у своей юной соотечественницы.
– Прошло чуть больше месяца с тех страшных событий, но и сегодня мы не можем забыть этот ужас! – камера скользнула по руинам, на мгновение задержалась на чем-то отдаленно напоминающем Биг-Бэн и утонула своим оком в Темзе. – Сегодня мы скорбим вместе со всем миром! В православии отмечают 40 дней, и в этот день многие россияне пришли в храмы, чтобы помолиться за своего погибшего президента. Именно 40 дней назад произошла эта трагедия! Организация Объединенных Наций объявила этот день днем международного траура, днем, когда двадцать стран вспомнят своих лидеров, днем, когда двадцать народов в едином порыве почтут минутой молчания память своих соотечественников! – корреспондент нахмурился и помрачнел.
Глава 2. И снова в бой
В дверь кабинета постучали или, скорее, осторожно поскреблись. Кристина оторвала взгляд от телевизора, тихо кашлянула, чтобы не выдать дрожь в голосе, и ответила:
– Светочка, я здесь. Что ты хотела сказать?
На пороге кабинета в тот же миг возникла худощавая девица лет 30-ти, дресс-код которой не оставлял никаких сомнений в роде ее службы. Любой человек без труда узнал бы в ней секретаршу или, если хотите, помощницу руководителя. Нет, не рисуйте в своем воображении грациозных платиновых блондинок с ослепительной улыбкой, облаченных в строгий деловой костюм, только подчеркивающий все прелести их фигуры. Светлана совсем не походила на голливудскую диву и уж точно выпадала из всех стандартных мнений о представительницах этой профессии. Разве что костюм говорил сам за себя. А объяснялось ее присутствие на «должности для красоток» тем, что мудрая директриса выбрала себе в подмогу «рабочую лошадку», а не «скаковую кобылку». Да и в отличие от директоров-мужчин ей было абсолютно наплевать на внешние данные Светланы. Здесь работала простая формула: народ не шарахается – вот и хорошо; вниманием не избалована, значит, будет верна, а дельные мысли могут родиться и у дурнушки. Но Светлана не была ни дурнушкой, ни серой мышкой. По известным только ей одной причинам девушка лишь тщательно скрывала свою привлекательность.
Кристина Георгиевна потерла виски и обратила на помощницу вопросительный взгляд. Светлана расправила плечи и, придавая своему голосу как можно больше значимости, сообщила:
– Кристина Георгиевна, к вам еще два кандидата на собеседование! Вызывать?
Директриса прищурила усталые глаза – что-то странное заметила она в поведении Светланы. То ли та слишком быстро говорила, то ли держалась как-то неестественно. Впрочем, останавливать на этом свое внимание Кристина не собиралась, немного помедлив, она кивнула головой. Принимать сейчас посетителей ей было очень трудно, но она не уклонилась от своих профессиональных обязанностей. «Это работа! – Утешила она себя. – Каких-то 15–20 минут, и они отправятся восвояси. А если их сейчас не принять, то завтра я еще какую-нибудь новость от конкурентов узнаю – мол, пришли чудо-мальчики и все дела с полпинка разрулили. Да и поредевшие кадры нужно пополнять, а то сидят три калеки в пять рядов, кто-то ведь и работать должен».
Получив согласие, Светлана выскользнула в коридор, пару мгновений были слышны приглушенные голоса, а потом в кабинет вошел первый кандидат.
– Проходите, садитесь, пожалуйста! – Кристина взглядом указала ему на стул.
– Спасибо! – он всем своим видом демонстрировал, что рад приглашению.
– Владимир Сергеевич Полевой… правильно?
Тот закивал головой, а Кристине захотелось стукнуть его папкой по башке, так у нее зарябило в глазах. Однако, оставив парня в покое, директриса принялась изучать документы – стандартный набор поступающего на работу. При этом она умудрялась незаметно разглядывать своего оппонента.