Аутодафе
Шрифт:
— Разве это в его власти — запрещать или разрешать?
— Конечно, нет. Но он связался с тем, у кого есть власть, там, в Риапано, и тот отказал. Мы пытались убедить, но он был непреклонен, хотя и высказал сожаление о нашей потере. Вопреки запрету мы отправили стражей, но братья-каликвецы остановили их и вежливо попросили не делать глупостей. Вернее, уже совершенно невежливо. За всеми, кто находился в Арденау, пристально наблюдали и даже перехватывали нашу почту. Так что по официальным каналам мы ничего не могли сделать. Без поддержки властей самостоятельно
— Ну, его милость сам был из этого ада. Душегубство, попытка убийства епископа, прости, уже кардинала, Урбана, сотрудничество с Орденом Праведности, сотни трупов и издевательство над стражами. Я рад, что теперь его рвут на части крюками, и надеюсь, никто не будет торопить приход Страшного суда, чтобы он успел достаточно настрадаться. Здорово, что ты догадалась попросить помощи у Софии.
— Я отправила ей весточку еще до того, как мы поговорили с главным инквизитором Арденау. Так что пророчица прибыла за тобой очень вовремя.
Я не стал ей говорить, что Софи опоздала. Гере совершенно ни к чему об этом знать.
— Кстати о ней, — прищурилась колдунья. — Что тебе сказали напоследок?
— В смысле? — прикинулся я идиотом, но получилось это у меня не слишком хорошо.
— Ты знаешь, о чем я. Об очередном из пророчеств, которые она порой выпускает в мир. Что ты услышал на этот раз?
Я лениво зевнул, прикрывая рот ладонью:
— Какую-то бессмыслицу. На этот раз ничего интересного. Даже не думай.
— Людвиг ван Нормайенн! — отчеканила Гертруда, и ее глаза свирепо сверкнули. — Хватит юлить!
Я, понимая, что Гера не отстанет, закатил глаза к потолку:
— В новом пророчестве Софии нет ни одного слова «бойся» или «опасайся». Она сказала, что не видит моей смерти так, как видела ее раньше.
— Я даже с пристани, когда появилась твоя лодка, ощутила остатки ее магии в твоей крови, а это мешает разглядеть будущее, но смею надеяться, что она права.
— А что, появился серьезный повод беспокоиться за мою жизнь? — удивился я.
— Для тебя станет откровением, если я скажу, что постоянно за тебя беспокоюсь? — наклонилась она ко мне. — Сильнее тебя в неприятности умеет влипать только Львенок.
— С этим спорить не буду. Ты знаешь, где он сейчас?
— По слухам, где-то на юге. Кажется, в Дискульте. Кстати! Благодаря твоей помощи Карл выжил.
— Я рад. Если честно, боялся, что ему не удалось выбраться из подземелий. Надо полагать, он рассказал вам много интересного?
— Не то слово. Он был очень красноречив… эй!
Дверь распахнулась слишком неожиданно для нас, и моя рука нырнула под подушку, к кинжалу, а пальцы
— Рад вас видеть, стражи!
Он был невысок, хрупок, я бы даже сказал женственен. Плавные, мягкие, осторожные движения, приятное, гладкое, улыбчивое лицо, живые ореховые глаза. Порой, по ошибке, его принимали за подростка, иногда (особенно спьяну) за девчонку, обрядившуюся в мужскую одежду. Но первое впечатление часто обманчиво. Рансэ старше меня на четыре года, и он отнюдь не девчонка, особенно когда берется за клинок.
— Рансэ, тебя учили стучать? — мрачно поинтересовался я, убирая оружие.
— Так я вроде стучал… Разве нет? — Он притворился растерянным. — Дверь была открыта и…
— Клянусь моим даром, я сама заперла ее на ключ! — сказала Гертруда, гася магию.
— Ну, по правде говоря, замок оказался пустяковым, а ваши лица были такими смеш… ай! Больно все-таки!
Незваный гость подскочил, словно его укололи иглой, и с укором посмотрел на колдунью.
— Убирайся к черту, иначе я действительно разозлюсь и превращу тебя в жабу! — прошипела Гертруда.
Она не шутила, и наш посетитель, ухмыльнувшись, выскользнул в коридор, подальше от неприятностей.
— Дверь закрой!
На миг вновь появилась ухмыляющаяся рожа, и створка захлопнулась.
— Раз он здесь, значит, работать мне придется с ним, — заметил я. — Если честно, я этому не рад.
— Только не говори, что вы не сходитесь характерами.
— Совершенно не сходимся. Он не приемлет компромиссов и излишне жесток.
— Но, признай, он неплохой страж и не самый худший из тех напарников, с которыми ты работал. К сожалению, Рансэ напомнил мне о времени. Пора ехать. Прости, что не можем нормально поговорить и побыть вдвоем.
— Ну, время мы провели замечательно, — сказал я бодро, хотя и чувствовал печаль из-за того, что мы так быстро расстаемся. Я давно не видел Гертруду и очень скучал, но постарался, чтобы она не заметила моего огорчения.
Гера грустно улыбнулась, застегивая пуговицу на рубашке:
— Не знаю, что вы должны сделать, ребята, но я беспокоюсь. Прогансу рядом, и если вам придется пересечь границу, без нужды не рискуй. Поверь, если на той стороне узнают, что ты страж, будет гораздо хуже, чем в плену у маркграфа Валентина.
Я рассмеялся:
— Обещаю быть осторожным, чтобы ты не волновалась.
— Вот и замечательно. — Она постаралась выглядеть веселой, затягивая шнуровку на сапожке. — У меня для тебя подарок. Загляни в мою сумку. Передний карман.
Я выполнил ее просьбу и достал алую тряпицу:
— Вот это?
— Разверни.
Там было кольцо из трех полосок желтого, красного и белого золота, свитых между собой несложной спиралью, и украшенное рунами крапивы, толокнянки и руты.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Оно в точности как прежнее. Мне жаль, что то я потерял. Когда-нибудь спрошу за него с колдуна маркграфа.