Авалон-2314
Шрифт:
Но все-таки как он сам сюда попал? Что произошло? Все эти разговоры относительно будущего, о том, что он умер и воскрес… Ведь такого не может быть! Нужно меньше увлекаться стимуляторами. А то, как девушка изменила внешность? Может быть, и правда, в прошлое пробуждение он еще не пришел в себя после сложной медицинской процедуры? Лучше об этом не задумываться.
Выпили по рюмке холодного коньяка – он оказался не таким уж плохим на вкус, все-таки температура – совсем не главное в благородном французском напитке. Греть да нюхать – дешевые понты богатеньких
Оля между тем раскраснелась и оживилась:
– Сейчас тебя почти никто не знает, Соловей, но я все исправлю. У меня есть такие знакомства – раскрутим тебя заново, станешь звездой. Суперзвездой!
У Димы внутри вновь похолодело. Он просто отказывался верить в то, о чем ему твердили.
– Так мы реально в будущем?
– Конечно, – девушка хихикнула. – И знал бы ты, как здесь здорово! Просто чудесно и замечательно. Все что хочешь. Все как хочешь. И даже больше того.
– А какой год на дворе?
Соловей ожидал любого ответа, начиная от «две тысячи сотый» до какого-нибудь «стотысячного» года, но девушка без запинки ответила:
– Сто пятьдесят седьмой.
– Как это? – поразился Дима.
– Ну, сто пятьдесят седьмой год новой эры, – немного раздраженно бросила Оля.
– А если по-человечески?
– Я не знаю, – пожала плечами девушка. – Какая разница?
– Что значит – какая разница?
– Все, что было, давно прошло, – заявила Оля. – Мы живем в новом мире по новым правилам.
– Значит, все заново? – спросил Соловей.
– Да. Но я тебе во всем помогу.
Девушка игриво прижалась к Диме, и тот обнял ее в ответ. Портить с Олей отношения в такой ситуации не следовало. Да и внешне она была очень даже ничего…
Разбудило меня верещание информационной панели и легкое подергивание запястья в районе разъема имплантатов. Солнце ярко светило в окно, а компьютерные системы сообщали, что мне пытается дозвониться Никита. Его озабоченное лицо занимало всю информационную панель.
– Извини, что разбудил, папа. Боялся, не случилось ли чего с тобой.
Я подошел к окну, взглянул на сверкающие в лучах солнца башни и море зелени, вспомнил вчерашний день и проговорил:
– Со мной все в порядке. А если что-то случится – разве меня не воскресят вновь?
– Конечно. Но не только гибель угрожает нам в современном мире.
– Что еще?
– В основном ошибки, некоторые из них могут стать непоправимыми.
– Не беспокойся, со мной все в порядке. Вчера я лег поздно. Побывал в вирте, сходил в магазин. Планирую позавтракать на скорую руку. Хочешь ко мне присоединиться?
– Извини… Я собирался показать тебе город, но меня пригласили на собеседование и тесты в Таганрог. Хочу поступить на рыбоводческую фабрику – от дома недалеко, работа хорошая. Как ты считаешь?
– Ни разу не был на той фабрике, понятия не имею, в чем будет заключаться твоя работа. Что я тебе посоветую? В целом желание приносить пользу обществу в рыбоводческой промышленности похвально, но решать тебе, сын.
– Ты не обидишься, если сегодня я оставлю тебя одного?
– Нет. Погуляю сам. А тебе удачи.
– Спасибо.
Я задумался о будущей работе сына. Рыбоводческая фабрика… Хм… Если учесть, что в прошлой жизни он был гражданским летчиком – как-то неправильно. Хотя… Вполне понятно, что сейчас самолеты не такие, как прежде, – если они вообще есть. Те инверсионные следы, что я видел, не слишком походили на оставленные самолетом. Да и рыбоводческие фабрики наверняка другие. Каждому придется вновь искать свою нишу в обществе. И возможно, рыбоводы 2314 года делают более сложную и ответственную работу, чем летчики первой половины двадцать первого века…
Вновь зазвучал сигнал вызова. На этот раз на экране информационной панели появился незнакомый мне молодой человек.
– Даниил, извините, если оторвал вас от дел.
– Ничего страшного. Слушаю вас.
– Я представляю проект «Авалон» – программу, направленную на воскрешение ваших близких и друзей. Хочу выяснить, согласны ли вы сотрудничать с проектом и на каких условиях?
– Извините, не понял вопрос.
– Для того чтобы воскрешать ваших родственников и знакомых, необходимо ваше содействие, ваш труд и ваши воспоминания. Готовы ли вы поделиться ими с проектом, разрешите ли использовать их в целях воскрешения?
– Естественно, – ответил я. – Поступить по-другому было бы черной неблагодарностью.
– Всякое бывает.
– Находятся люди, которые не желают помогать «Авалону»?
– Редко, но такое случается. В основном отказываются сотрудничать с проектом граждане, в личности которых преобладает скрытое мизантропическое начало. Некоторые после воскрешения даже кончают с собой – хотя мы, разумеется, можем воскресить их вновь.
От последних слов представителя программы у меня прошел мороз по коже. Вот она – организация, которая сильнее полиции и армии, спецслужб и правительства. Проект, который владеет «контрольным пакетом» воспоминаний всех людей планеты и властвует над их жизнями. «Авалон» наверняка имеет огромное влияние. Ведь его руководителям решать, по какому пути пойдет общество, будет человек жить или умрет. Если раньше правители могли лишь погубить человека, «Авалон» может заставить его жить вопреки его желанию.
Отогнав видение тоталитарной организации прочь – не стоит, пожалуй, применять стереотипы двадцатого века к нынешним реалиям, – я ответил:
– Буду рад помочь в воскрешении своих родственников, друзей – словом, всех, кого потребуется воскресить.
– Даже так – всех? – тонко улыбнулся молодой человек.
– Почему нет?
– Обычно люди неохотно вспоминают врагов. И не хотят, чтобы они жили.
– У меня было не так много врагов.
– А недоброжелателей?
– Почему вас это интересует? – поинтересовался я.