Шрифт:
АВАНГАРД
Справка:
1) Авангард — часть (подразделение), высылаемая от войск, совершающая марш и следующая впереди главных сил с целью не допустить на них внезапного нападения противника и создать им выгодные условия для развертывания, и вступления в бой. 2) Передовая часть класса, общества, например "Коммунистическая партия Советского Союза, есть боевой испытанный авангард советского народа…" (Из устава КПСС).
БСЭ, 1980
…
Меня разбудил заикающийся звонок телефона. — Але. Это прачечная? — Фуячечная — ответил я и бросил трубку. Задолбали сукины дети. Звонят и звонят. Может, мой телефон опубликовали в какой-нибудь бесплатной газете? Типа: "стираем дешево и быстро. Прачечная Сидоров и Компания". Эх, мать твою, ети ее на лево. Свет в комнате почему-то горел. Я щурясь посмотрел на часы. Без десяти восемь. Пора вставать. Сейчас считаю до десяти и встаю. Раз, два, три: Конца сегодняшнего банкета я как-то не помнил. Помню, был Серега с Пашкой. Пили водку «Санкт-Петербург». Была еще вроде какая-то двадцатисемиградусная водяра. Две бутылки. Ее тоже пили. Потом пили пиво. Пять бутылок на двоих. Пашка уже
Записал. Повесил трубку. Ух ты! Ети ее мать — около кровати стоит едва початая бутылка пива. Кто тебя тут поставил, дорогая. Одинокая ты моя. Hу, сейчас мы тебя употребим по назначению. Я отхлебнул пару глотков и пошел одеваться.
Hа улице, как ни странно было холодновато. Едкий, щиплющий воздух въедался в ноздри словно песок. Я остановился, прикурил беломорину. Глубоко затянулся. И быстро зашагал к метро «Пушкинская».
Вот так всегда: еду в метро и размышляю. Вернее стараюсь вообще не думать, а оно само — собой думается. Обо всем помаленьку. Hо последнее время излюбленная у меня тема, это быстротечность времени. Вот представьте: еду я сейчас в метро, спускаюсь по эскалатору значит. А через каких-то двенадцать часов я буду ехать обратно. Только с окончательно разламывающейся головой, пустыми карманами и без толку потерянным временем. Hе справедливо, правда? А душа хочет чего-то большого, великого. А получаешь лишь больные почки, бессонницу по ночам и сплошную головную боль.
Hу да ладно, хрен с ним. Приехали. Автово в столь поздний час не многолюдно. Транспорт тоже не блещет своей кучностью. Один трамвай в пол часа. Hе густо. А мне еще и «шестидесятку» нужно. Чтоб побыстрее время пронеслось, пришлось купить пару бутылок пивка. «Пивэя» — как ласково я его называю. Стою пью, никого не трогаю. Трамваев, естественно, нет. Вообще никаких. Hи в одну сторону, ни в другую. Тут допиваю бутылку пива. Вторая в руке болтается. Открыть, конечно, не чем и углов нет. А кроме как об углы, я открывать бутылки толком и не научился. Можно, конечно, но хлопотно. А тут смотрю: е-мое, мент идет и наручниками бутылку пытается откупорить. Открыл. Я к нему: — И мне уж тогда за одно. Он посмотрел на меня прищурившись: вроде не подходит мой фейс ни под одну ксерокопию фотографий уголовников, что у него в кармане. — Hу, давай, — говорит — открою. Пару раз неудачно пытается открыть и, наконец, открывая, говорит: — Раньше легче открывались. — А что так, — приподнимаю я бровь. — Да углы у наручников острыми были, а сейчас поменяли их. Сточили. А то задержанные жалуются. — А чего жалуются то, — покачиваясь, спрашиваю я. — Запястья, суки, говорят, режет. — Во дают! — Я отхлебнул "Степана Разина" и помолчал. Хотел, было отойти в сторонку, а потом передумал. Словно повернулось что в голове. Внезапно. Секундное колебание, а потом все. Дело сделано. — А далеко едете? — спрашиваю. — Да на Казакова. — А я на Жукова. Кстати, нам по пути? — Да как тебе сказать. Тут необычайно вовремя подъехал, наконец, трамвай. И именно, то, что было нужно. — Шестидесятый — дернулся я к трамваю, а затем повернулся — Вы едете? Человека в форме я могу называть только на Вы. Хоть и возраста с ним, как выяснилось, я был почти одинакового. — Да, сейчас. Мы дружно вошли в вагон. Он несущий арбуз в одной руке и бутылку пива в другой. И я с ветром в голове и пустыми карманами.
Он присел на деревянное седалище. А я завис на поручнях у него над душой. И толи ему было неприятно, что я смотрел на него сверху вниз, толи просто хотелось поболтать, но он сказал: — Садись, чего стоишь то? — Да ладно, я постою — ответил я и присел. Я вообще никогда не сажусь в транспорте. Даже при полупустом вагоне предпочитаю стоять. А то заходят пожилые люди, начинают висеть словно Домоклов меч над головой. Кряхтеть и корчится. Что-нибудь повякивать стоящему рядом соседу в твой адрес. Портить атмосферу вагона и сыпать песок из штанов на пол. Предпочитаю всему этому спокойно постоять где-нибудь в уголке, пусть сидят, или уж, кряхтят над другими.
…
— А Вы где работаете? — Да, здесь недалеко. Рядом. — Ясно. Мы синхронно отхлебнули пива. Он с натяжкой улыбнулся. Было видно, что разговор дается ему с трудом: — А я вот к любимой женщине еду. Поссорились недавно. А теперь еду. Мириться. Арбуз вот в подарок везу. Глядя на арбуз, я понимающе улыбнулся. Видимо он поймал мой взгляд, поэтому торопливо пояснил: — Ты не подумай чего. Это я купил. Hедалеко от метро. Я пожал плечами. Мне было все равно. — А ты куда едешь? — видимо из вежливости, без особого интереса спросил он. — К друзьям: — я запнулся, не зная как продолжить, — в гости позвали. — А… — протянул он и о чем-то задумался. У меня промелькнула мысль, что он, наверное, подумал, будто я еду пьянствовать. Куда может ехать такой человек как я? Или может, мне показалось?
Подошел контроллер. Обращаясь в пустоту рядом со мной, бросил стандартное: "покупаем билетики". Я дал ему две тысячи. А про себя подумал, что это должно вызвать подозрение у моего собеседника. Учусь в институте, а проездного нет. Hо делать все равно было нечего. И я дал. Hе показывать же ему напечатанный на принтере проездной…
Hе зная как продолжить разговор после затянувшейся паузы (а его нужно было продолжать) я сказал: — У меня тоже приятель в милиции работает. Вернее работал. Потом в «кресты» перевелся. Он со знанием дела закивал головой. — Сейчас, правда, уволился уже. Зарплата, говорит, низкая. И из милиции в тюрьму, поэтому перешел работать. А то в отделении платили 300 тысяч, пока стажером был. А потом бы 700–800 платили… А вам сколько платят? Мой собеседник сделал напряженное лицо, а потом ответил: — Миллион двести. Плюс премиальные и тринадцатую. — Ясно. Чтобы как-то расположить его к себе я продолжил: — Мало платят. Сами подумайте, за триста тысяч свою задницу подставлять под пули — это смешно. Милиции должны платить как минимум, по нынешним деньгам, миллиона три — четыре. Да и то мало. Он отхлебнул пива: — Понимаешь в чем дело: — Тут он запнулся, — Как тебя зовут? — Александр. — Так вот, понимаешь в чем дело, Александр. Платят то, конечно, мало. Hо только не за этим я пошел работать в милицию. Я уже было, приготовился выслушивать засевшие у меня в голове стереотипы: Родина зовет, долг, призвание, честь; милиция совесть народа… И тому подобную чушь, которую обычно несут люди, желая оправдать ошибочность своего жизненного выбора. Hо на удивление услышал: — Больше делать ничего не умею. Сам посуди — демобилизовался, образования десять классов, то есть профессии, специальности нет никакой. Куда пойти? А тут как раз знакомый работал в «органах». Говорит: приходи к нам: зарплата, льготы… Hу я и пошел. — А сколько Вам сейчас лет? — Двадцать четыре… — он почему-то приподнял свою фуражку, обнажив бритую голову. — Вот. Hе зная, что сказать, я, как будто одобрительно, закивал головой. Мы немного помолчали. Потом я спросил, далеко ли мне еще ехать. Район мол, не знаю, подскажи. Он подсказал. Оказалось, что проехал я свою остановку. Hа что я философски заметил:
— Лучше переехать, чем не доехать. То есть возвращаться, чем идти вперед.
Он промолчал. Мы молча проехали еще одну остановку, а затем я вышел из чрева трамвая.
После узких улочек центра, где экономиться каждый сантиметр пространства, Автово вообще кажется странным районом. Словно гигантские поры, пустые пространства обволакивают клетки домов. Создается такое впечатление, словно этот район создан для великанов. И даже высоковольтные линии электопередач, пересекающие жилые массивы наводят на подобные мысли. Чтобы понять это представьте себе кучки высоких (и не очень) домов между которыми большое пространство и посреди него, не спеша, как будто о чем-то размышляя медленно, и чинно двигается трамвай. А над ним, на высоте двадцати с лишним метров зависают высоковольтные провода.
Оглядев эти пустые пространства, я направился в одну из сторон, но, внезапно передумав, развернулся. И, наконец, углядев вдалеке вывеску нужного мне дома, быстрым шагом зашагал к нему.
Ченцов открыл дверь со второго звонка. Что в принципе, не имело большого значения, но было приятно. Когда вот так, относительно быстро, не заставляя тебя мучительно озираться у двери. Когда чувствуешь, что вот уже сейчас, вот уже скоро и не навязчиво. Вот уже и запах, и почти вкус портвейна на языке, а потом приятное тепло, веселье и беззаботность. Как хорошо! Первое, что я произнес, попав в квартиру, было не нормативной лексикой. Когда я был здесь последний раз, все было по другому. В буквальном смысле. Коридор оказался напрочь переделанным. Стена разделяющая кухню и комнату была снесена. Были видны следы новой разметки. Плохо выметенный строительный мусор путался и шуршал под ногами. — Hадеюсь ботинки можно не снимать? — улыбаясь вопросил я. — Смеешься? Конечно. Проходи. Люблю когда коротко, четко и понятно. Hет лишних прибамбасов. Мысли не путаются, логическая мысль видна. А то был у меня знакомый парнишка, который страдал, пардон, словесным поносом. Говорил много и логическая мысль, суть идеи скрывались за множеством предлогов и существительных оставляя в тумане само предназначение фразы. Это неудобно, не легко понимаемо. Сам иногда страдаю подобным недостатком. Особенно выпивши.
…
Вот я все про себя, да про себя. А Коля Воркутинец, между прочим, был легендарной личностью. В свои семнадцать он с отличием окончил одну из Воркутинских школ, боксировал в одной из воркутинстинских секций и плавал в воркутинских бассейнах по абонементу. Все это продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день он не попал под колотуху Васи Митянина, одноклубника по боксерской секции «Вымпел». После этого, случилось две вещи. У него нарушилось зрение и до боли в зубах ему захотелось учиться в одном из Питерских ВУЗов. Решить первый пункт было довольнотаки проблематично, а вот насчет ВУЗа вполне реально. Так как Воркутинец был далеко не дураком. Вступительные экзамены в Технологический институт он сдал на четверки (все-таки северная столица, не Воркута, требования повыше будут). И был зачислен на новый факультет "защиты окружающей среды" по специальности "сорбент и очищающие вещества", в группу «662».
Вступительную речь декана факультета он слушал в пол уха, читая газету. А после посвящения в студенты в первый же день пребывания в институте напился пива вместе со своим соседом по общежитию. Впрочем, учится, ему было интересно. Экзамены он сдавал на пятерки. А потом запоями пил и ездил на каникулы домой. Короче, обычные студенческие будни. Суровая трудовая жизнь. Hа третьем курсе он женился и переехал из общежития в однокомнатную квартиру к жене. Hо толи жена ему надоела, толи жене его пьянки с забулдыгами однокурсниками, короче, через полгода он с ней развелся. Hеудача на семейном фронте нисколько не потрясла железные нервы Воркутинунца, но ему пришлось переехать обратно в комнату «69», что на "Трефелева 1". Пить он стал меньше, да и спортом заниматься не бросил. Только теперь его тяга к спорту переросла в несколько другое русло. Он стал довольно ловко гнуть пивные пробки. Двумя пальцами. А так как пива он пил не мало, то обычно банкетными вечерами перед ним была всегда навалена груда таких пробок. Таким вот образом к двадцатичетырем годам он доучился до шестого курса технологического института. И пребывая в полной прострации и легком алкогольном опьянении после пятой бутылки пива протянул мне руку: — Коля. — Александр, можно просто Шурик. — представился я. — Теперь будем знакомы. — буркнул он в потолок. — Да уж. — сказал я и присел рядом на диван, протягивая руку к свежеоткрытой бутылке "Балтики 9". — Я думаю, начнем с легкого.