Шрифт:
Глава 1.
– С Богом, Николай Иванович! – напутствовал контр-адмирала Небогатова, командир броненосца "Император Николай 1" капитан первого ранга Смирнов, провожая начальника на флагман Второй Тихоокеанской эскадры.
Отряд Небогатова, для устрашения врагов и поддержания бодрости духа в подданных российского императора, поименованный Третьей Тихоокеанской эскадрой, соединился таки 26 апреля 1905 года с армадой вице-адмирала Рожественского в бухте Ван-Фонг.
– Да, представляю, как Зиновий Петрович рвёт и мечет сейчас, – хмыкнул контр-адмирал, – он от нашей "инвалидной команды" с самого Мадагаскара убегал, да вишь, – не вышло.
Адмирал хмыкнул ещё раз, нервным жестом поправил перчатки и
Однако, взглянув на бледные, растерянные лица фалрепных контр-адмирал как в лихие мичманские годы взлетел на палубу флагмана и завертел головой, высматривая монументальную фигуру Рожественского.
– Господин контр-адмирал! Николай Иванович! – Клапье де Колонг, растрёпанный и жалкий, не похожий на солидного и импозантного капитана первого ранга, коим он был в действительности, подбежал к Небогатову и совсем не по уставному развёл руками.
– Что с вами, Константин Константинович? На вас лица нет. Где Зиновий Петрович? – у адмирала сдавило сердце в предчувствии надвигающейся вселенской катастрофы, которая вот-вот разразится и утянет в бездну, в тартарары, к чёрту на кулички и его, и огромный броненосец "Суворов", и всю военно-морскую мощь Российской империи на Тихом океане…
– У Зиновия Петровича удар. Пять минут назад, пока вы на катере шли. Он по мостику ходил, ворчал, ворчал. Вдруг упал. Доктор сейчас с ним, пытается что-то сделать. Но говорит – медицина бессильна. Безнадёжен Зиновий Петрович. Господи, помилуй нас грешных. Что же творится! И Дмитрий Густавович уже не встаёт…
– Что, и Фёлькерзам плох? – от чёрных новостей, посыпавшихся на него на борту "Суворова" Небогатову самому на какой-то миг стало дурно, но усилием воли он преодолел секундную слабость и зычно распорядился. – Константин Константинович! Возьмите себя в руки! Ведите к Зиновию Петровичу. Василий Васильевич, а вы распорядитесь, пожалуйста, поднять сигнал – через два часа всем командирам судов и младшим флагманам, кроме контр-адмирала Фёлькерзама, разумеется, прибыть на "Суворов"…
Капитан первого ранга Игнациус кивнул и быстрым шагом направился к мостику. Небогатов посмотрел на нестройную шеренгу офицеров, на застывшую команду "Суворова", перекрестился на корабельный флаг и вслед за Клапье де Колонгом, сдерживаясь, чтобы не побежать, пошёл в каюту Рожественского.
Чуда не случилось, командующий Второй Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал Зиновий Петрович Рожественский скончался, не приходя в сознание, от кровоизлияния в мозг. Видимо, встреча эскадр напомнила флотоводцу о бездарно потраченных месяцах, когда после падения Порт-Артура японцы спокойно чинились, заменяли расстрелянные орудия, а его эскадра вместо прорыва, торчала на Мадагаскаре. А потом, по высочайшему повелению пришлось дожидаться отряд Небогатова…
Экстренный военный совет в кают-компании "Суворова" длился без малого четыре часа. Кроме Небогатова в адмиральских чинах на совете присутствовал только Оскар Адольфович Энквист, однокашник по Морскому корпусу, растерянный и подавленный. Остальные: капитаны первого и второго ранга и несколько "заслуженных" лейтенантов выглядели не лучше Энквиста.
– Господа, как вы все понимаете, смерть Зиновия Петровича не может прервать поход, – Небогатов смотрел на офицеров и "заводился". Ему, спокойному и незлобивому человеку не понравилась мрачная обречённость большинства и ещё более – тщательно скрываемая радость некоторых участников совещания, взять хотя бы кавторанга Баранова или каперанга Смирнова. Эти неглупые моряки, прожжённые интриганы и карьеристы, без сомнения уже прикинули, как будут развиваться события далее. Наверняка они решили, что "временный" командующий начнёт метаться, запрашивать инструкции из Петербурга, а в итоге всё закончится либо интернированием, либо возвращением домой без сражения с Соединённым флотом Японии.
Пока же, Военный Совет проходил предсказуемо. Первыми высказывались "младшие", затем очередь дошла до заслуженных каперангов. Энквист суетливо пушил бороду и наблюдал за выступающими как первый ученик в классе, тщащийся запомнить урок "с голоса". Внезапно Небогатов успокоился и чтобы вновь не удариться в чёрную меланхолию начал сам с собой "игру", стараясь предугадать к чему призовёт очередной докладчик, даже похвалил себя мысленно ("Ай да Колька, ай да сукин сын") когда "угадал" доводы и резоны, приводимые Бухвостовым, Юнгом и Радловым. Да тут и провидцем не нужно быть, предлагались в основном варианты прорыва во Владивосток через каждый из трёх проливов, было несколько человек, пожелавших остаться в здешних водах, ожидая прибытия командующего флотом прямиком из Владика на "Громобое". О крейсерской войне против Японской империи говорили на удивление мало, прекрасно зная "куцую" крейсерскую составляющую русских тихоокеанских эскадр. После академического доклада Клапье де Колонга, которому единственному было дано полчаса, (все же прочие говорили не более трёх минут) Энквист, заявив о верности присяге и государю императору, предложил помолиться во славу русского оружия и за упокой души раба Божьего Зиновия. Небогатов резко встал, за ним поднялись офицеры.
– Господа, благодарю за откровенный разговор, за веру в нашу победу. Прошу всех, кто желает выдать свои соображения в развёрнутом виде, обратиться к Константину Константиновичу в двухдневный срок. Все дельные предложения будут обязательно приняты во внимание. В эти трудные дни, когда смерть вырвала из наших рядов вдохновителя и организатора беспримерного в истории русского флота похода, прошу вас, господа – будьте ближе к матросам. Разъясните им, что от флота ждут побед и наши войска в Маньчжурии и все честные патриоты в необъятной России матушке. Нами пройден неимоверно тяжёлый путь, пройден без потерь кораблей, но мы потеряли нашего адмирала, сгоревшего в походе, погибшего на посту, на мостике своего корабля. Будем достойны памяти Зиновия Петровича, послужим России так, как служил ей адмирал Рожественский и если надо – отдадим за неё жизни. Но говорю вам, господа офицеры, – нет унынию и пораженчеству! Мы – военные моряки и нам надлежит думать о нанесении возможно большего ущерба неприятелю и сбережении своих кораблей и подчинённых, а заключение мира с Японией – дело дипломатов. Послезавтра жду подробные доклады о состоянии вверенных вам судов. Сейчас, – пройдите, проститесь с Зиновием Петровичем. Оскар Адольфович, Константин Константинович, Отто Леопольдович, – прошу вас остаться.
.................
Закончился тяжёлый и суматошный день далеко "заполночь" в "родной" каюте на "Николае 1". Небогатов сразу решил, что флагманским кораблём сделает гвардейский "Александр 3", о чём через Клапье де Колонга и довёл до командира броненосца Бухвостова, особо попросив не устраивать "адмиральскую приборку", не гонять матросов лишний раз. Николай Иванович с удовольствием остался бы на "Николае", человек он был основательный, консервативный и к "перемене мест" особого стремленья не питал. Но место командующего эскадрой – на лучшем, сильнейшем корабле.
"Суворов" отпадал по причине суеверия, идти в бой на броненосце, где уже принял смерть один адмирал – никто бы на эскадре Небогатова не понял. Ну а "Бородино" и "Орёл" адмирал "отбраковал" из-за недостатков при постройке судов и более слабой подготовке экипажей, нежели чем на сплаванном гвардейце "Александре".
Грамотный морской офицер Небогатов дослужился до адмиральских орлов без протекции, службу знал, в российском флоте считался признанным теоретиком, даже "акадЭмиком", как часто над ним подтрунивали "старшие" адмиралы.