Авантюристка
Шрифт:
– Ты думаешь она всю ночь будет сидеть сложа руки и дожидаться нас? Да она найдет какой-нибудь неизвестный ход и смоется, а там попробуй, поймай эту сучку.
– Ага, а так мы ее нашли?
– Ну из замка-то ей некуда деться, все выходы патрулируются, а ночь светлая. Да и собаки ее почуют, Битюг почти всю свору Пака сюда приволок.
Шаркающие шаги останавливаются где-то совсем рядом. Я замираю, боясь даже дышать. Сердце колотиться так, что мне кажется не услышать его невозможно.
– О, смотри какая статуя. А за ней пожалуй что можно спрятаться. Ну-ка посвети я гляну.
«Ну вот и все» подумала я и крепче сжав кинжал, приготовилась подороже продать свою жизнь.
В щель между стеной и статуей просунулся факел и я зажмурилась от залившего мое убежище света.
– Тут
Угроза очень реальна, но выходить к ним у меня нет никакого желания. Выставив перед собой кинжал, я зажимаюсь как можно дальше в нишу. К сожалению места мало и мои усилия ничего не стоят.
– Кончай дурить, бросай кинжал и выходи.
Мгновение я колеблюсь, затем медленно разворачиваю кинжал острием к себе и отвожу руку. Мне не дали возможности проверить, хватило бы у меня воли всадить его что есть силы себе в сердце. Едва я вытянула руку, как на кисть обрушился ловкий удар нанесенный тупым концом копья. От внезапной боли пальцы разжались, кинжал вылетел и со звоном ударившись о каменный пол загремел вниз по лестнице. В тоже время неодолимая сила сжала мою руку и просто выдернув меня из ниши, бросила на пол.
Я стояла на карачках, а вокруг, освещенные пляшущим факельным светом, довольно скалились четверо мужиков.
– Ловко ты ее Ален.
– Так мастерство и опыт всегда при мне.
– Ну что, зовем остальных? Дело сделано.
– Ну что ты гонишь. Посмотри какая аппетитная шлюшка. Зачем нам другие, сначала мы ее сами используем, а потом уж пусть остальные порадуются.
– Вообще-то Пак сказал, если найдем тащить ее к нему.
– Он же не говорил, что ее перед этим нельзя трахнуть, да если бы и говорил, это право победителя.
– Может из замка выйдем, и на травке?
– Ты что, глупый? Как только нас увидят куча народу набежит. А потом мне и здесь хорошо.
– Правильно. Кончай базарить. Давайте парни раздевайте ее.
В тот же момент сильные руки поднимают меня рывком на ноги, и начинают грубо срывать плащ. Я пытаюсь лягнуть ближайшего гада ногой, но он легко уворачивается, а я получаю удар под дых, от которого в глазах темнеет и я сгибаюсь по полам судорожно хватая ртом воздух. Сознания я не теряю, но сопротивляться уже не могу. Пользуясь этим с меня стаскивают остатки моего одеяния, мало заботясь о сохранности кожи.
Когда я смогла наконец вздохнуть и разогнуться, я, если не считать сапожек, была уже совершенно голая и на меня во всю пялились противные похотливые морды. Инстинктивно я пытаюсь прикрыться руками, и тут же не могу сдержать вскрика, когда мне по ягодицам наносят сильный удар ножнами меча.
– Стой спокойно сучка! Убери руки! Вот так и не смей прикрываться, будешь паинькой и все будет хорошо.
Сил бороться уже нет, я стою опустив руки и глядя в тонущий во мраке свод, что бы не видеть этих гнусных харь. Под нетерпеливое сопение, чьи-то шершавые руки начинают шарить по моему телу, грубо мнут грудь, скользят по бокам, опускаются ниже на ягодицы. Прямо у лица я чувствую зловонное дыхание, что-то теплое и твердое упирается в низ живота, от омерзения я вся сжимаюсь и закрываю глаза.
Внезапно раздавшийся лихой посвист заставляет всех вздрогнуть. Для меня хуже быть не может и с внезапно пробудившейся надеждой я пытаюсь разглядеть новое действующее лицо. Для моих насильников это тоже сильная неожиданность, и они как по команде поворачивают головы. В темном провале хода, на самой границе света и мрака угадывается среднего роста фигура. Из всех подробностей я могу разглядеть только осиную талию и мне почему-то кажется, что это женщина.
– Кто!? – Лапавший меня кряжистый, волосатый мужик резко разворачивается в сторону голоса. Его рев, кажется, разносится по всему замку. Он как и я абсолютно голый и его торчащий, возбужденный фаллос слегка раскачивается из стороны в сторону.
Фигура что-то говорит на непонятном языке повелительным тоном.
– Убить! Это не наш – рычит голый.
– Может… – Остальные колеблются, слишком все внезапно и уж очень уверенно держится пришелец.
– Я сказал убить!
Поблескивая
Что произошло потом, разглядеть я не смогла, хотя и смотрела во все глаза. Словно ураган пронесся по помещению. Дрогнуло пламя воткнутых в трещины стен факелов и все кончилось. Я поймала тускнеющий взгляд падающего к моим ногам голого насильника, остальные были буквально размазаны по стенам. Все произошло так быстро, что только сейчас раздался глухой стук, упавших одно за другим на пол тел. Неестественно вывернутые головы, руки, ноги как у брошенных сломанных кукол, не оставляли ни каких сомнений – все мои недавние мучители мертвы.
Ошарашенная я ищу глазами таинственную фигуру. Она стоит в шаге от меня почти за спиной у ниши. Чуть развернувшись, я вижу прекрасное ангельское лицо. Наверное я умерла и это божий посланник.
– Вы божий посланник? – Слышу я собственный голос.
Ангельское лицо озаряет улыбка.
– Алиса. – Ангел тычет в себя пальцем.
Наверное это его имя.
– Шарлота. – Шепчу я в ответ. – Прости, мне что-то не хорошо.
В глазах мутнеет и я начинаю мягко валиться в бок. Ангел подхватывает меня на руки. Они у него хоть и тонкие, но ощутимо сильные. Он что-то говорит мне тихим успокаивающим голосом и легко несет меня куда-то в темноту. Я пребываю в полуобморочном состоянии, вокруг полный мрак, и разглядеть хоть что-нибудь невозможно, но Ангел видимо хорошо ориентируется, его движения уверены и идет он быстро, даже со мною на руках. Мой пересыщенный впечатлениями разум уже ничему не удивляется. Наконец мы видимо достигли цели. Ангел опускает меня на что-то мягкое. Я чувствую легкий укол в руку и тут же проваливаюсь в небытие.
5
Стоя на заднем дворе, Пак распекал нерадивого слугу. Тот стоял с перекошенной от страха физиономией и всем своим видом выражал раскаяние, о бешеном нраве толстяка в округе ходили легенды, и покалечить парня ему ничего не стоило. Но сейчас Пак был настроен благодушно и решал дилемму: «Дать ему, что ли самому слегка по морде, или послать для порки на конюшню?».
Когда-то Пак был замечательным силачом и забиякой и носил прозвище Злобный Пак. В свое время он служил в полку серых копейщиков и был самым грозным капралом. Солдаты боялись его пудовых кулаков, которые он не задумываясь, пускал в ход, больше, чем стрел и копий противника. Офицеров это вполне устраивало и даже, если злобный унтер, не рассчитав сил, и калечил какого-нибудь бедолагу, это сходило ему с рук. Их ротой командовал нынешний командир Байского гарнизона граф Берндот. Тогда он был еще зеленым лейтенантом, только начинавшим карьеру. Ушлый, наглый капрал, хорошо владевший не только копьем и мечом, но и кинжалом, при этом не обремененный никакими моральными комплексами, приглянулся амбициозному лейтенанту. Они с полуслова понимали друг друга. И хотя спесивый аристократ Берндот всегда несколько с высока, относился к простолюдину Паку, у них возникло некое подобие дружбы, базирующееся на нерушимом фундаменте общих дел, среди которых многие были и грязные и кровавые. Пак, выполняя щекотливые поручения своего лейтенанта, не только калечил, но и убивал людей, часто реализовывая и невысказанные в слух желания. Поэтому граф ценил его, и, поднимаясь по служебной лестнице, тащил вверх и командира своей тайной гвардии. Растолстевший со временем и превратившийся в Толстого Пака ветеран, выйдя в отставку, купил придорожный трактир и кусок прилегавшей к нему земли. Занявшись новым делом, Пак не прервал своей связи с графом Берндотом, продолжая оказывать ему, естественно не безвозмездно, различные щекотливые услуги. Попутно он подмял под себя несколько мелких шаек разбойников. Имея за спиной сильного покровителя, и не опасаясь полиции, он поставил дело незаконной работорговли и грабежа на регулярную основу. Всем караванам и путникам, путешествующим через его постоялый двор, делался намек, что для беспрепятственного проезда по дорогам надо дать соответствующую мзду. Тех, кто отказывался платить, почему-то всегда грабили разбойники.