Авдотья и Пифагор
Шрифт:
– Не надо, Марат Станиславович, — негромко сказал он. — Потом будете переживать.
– Переживать буду, — согласился Кураев-младший.
Теперь из него как будто выпустили воздух.
Не меньше минуты все молчали.
Потом Кураев вновь начал приходить в себя. И вновь на глазах набирался больной ярости.
– Я буду еще больше переживать, зная, что он ее…, — матом обозначил ненавистный процесс Марат.
– Мертвые этим не занимаются, — утешил шефа Озеров. — Если и грохнуть кого, то доктора. Ее не надо, в психушку потом попадете.
– Тебе бы действительно лечиться, Марат, — неосознанно вырвалось у Пифа.
Он вовсе не хотел обидеть или спровоцировать своего соперника — просто он даже в такой ситуации не перестал быть врачом. Тем не менее фраза отвлекла Марата от жены.
«И слава богу», — успел подумать Пиф.
– А ты что, смерти совсем не боишься? — болезненно ухмыльнулся Кураев.
Пиф задумался на секунду. И действительно не обнаружил в себе страха смерти. Может, потому что Марат явно был болен. А Пиф был доктор. Может, потому что здесь он был на своем острове, а Кураев с Озеровым, несмотря на все свои автоматы, были пришельцами.
– Не боюсь, — честно сказал Пиф.
– Давай проверим? — болезненно засмеялся Кураев и нажал на курок. Пуля, взвизгнув, зарылась в песке у ног Пифа. — Теперь страшно?
– Дурень ты, — грустно сказал Пиф. — Так ничего и не понял.
Пистолет снова выстрелил, а по правой ноге Светлова потекла кровь.
– Не-ет! — закричала Дуняша и выскочила перед Пифом, закрыв его собой.
– Так даже лучше, — ухмыльнулся Кураев. — Как в песне: «И одною пулей он убил обоих и бродил по берегу в тоске».
Марат перестал улыбаться и, невзирая на протесты Озерова, вновь поднял оружие.
– Стой же, придурок! — опершись на здоровую ногу и выходя из-за Дуняши, сказал Пиф.
– Что, наконец стало страшно? — улыбнулся Марат.
– Не вздумай в нее стрелять!
– А ты можешь мне помешать?
– В ней — твой ребенок.
Вот теперь наступила настоящая тишина.
– Он врет? — спросил Марат Дуняшу.
– Он врет, — подтвердила та.
– Я так и думал, — сказал Марат. Но видно было, что он так не думал.
– Марат Станиславович, отстрелите ему яйца — и поехали!
Иван был в курсе мечтаний своего босса. К тому же Озеров начал волноваться — не очень здорово быть в опасном деле на стороне сумасшедшего (а то, что Кураев-младший потихоньку теряет рассудок, понимали все участники драмы).
– Если мочить — то обоих, — сказал Марат.
– Тогда делай это быстро! — Озеров впервые в общении с боссом перешел на «ты». — Иначе замочат нас.
И в этот момент низко над берегом внезапно зависла и загрохотала винтом огромная черная туша «Апача». Оттуда недвусмысленно смотрела вниз сдвоенная тяжелая пулеметная установка, и по земле, поднятые воздушной струей, залетали ветки, трава и всякий мелкий сор.
– Отлично! — заорал Марат и поднял руку с пистолетом.
Однако выстрелить ему не дал все тот же наблюдательный Озеров, у которого — в результате его наблюдений — теперь явно менялись планы. Марат, конечно, отличался силой и тренированностью, но на стороне Ивана были внезапность и злость на сумасшедшего идиота, так все запутавшего и испортившего.
Через минуту все кончилось.
Солдаты, как муравьи, лезли со всех сторон: сверху, по канату, со второго, транспортного вертолета; снизу, с моря, из причаливших быстроходных надувных лодок; из лесу, уж неизвестно, как они там оказались.
Очень скоро прилетела и бело-синяя «Сессна» губернатора. Военфельдшер уже перевязывал ногу Пифа. А Пиф, в свою очередь, пытался успокоить Дуняшу, прижимая к своей груди.
Когда все угомонилось и солдаты ушли, на поляне остались главные действующие лица: Дуняша, Пиф, Марат, Озеров, губернатор, усатый майор.
– Больше никто из лесу не выйдет? — спросил по-английски Антонио майора.
– На яхте оставались двое, — ответил тот и красноречивым жестом показал, что эти двое уже ниоткуда и никогда не выйдут.
– Давайте и нас, — хрипло предложил крепко связанный Марат. Его глаза налились кровью.
– Я пытался вам помочь! — быстро сказал Озеров. — Я выбил у него пистолет!
– А еще ты предлагал отстрелить мне яйца, — мрачно улыбнулся Пиф.
– А что мне оставалось делать? — огрызнулся тот. — Он же взбесился!
– К рыбам? — спросил губернатора майор.
– А есть другие предложения? — раздраженным вопросом ответил Антонио.
Дуняша с ужасом посмотрела на Пифа. Светлов сглотнул слюну и сказал:
– Есть.
Все повернулись к нему. Даже Марат попытался извернуться в своих веревках.
– Они поедут домой, — спокойно сказал Пиф. — Марат будет лечиться. Ему наверняка станет легче. Потом женится и постарается жить как нормальные люди.
– А я не хочу, как нормальные, — взвился Кураев. — Я не хочу, чтобы ты трахал мою жену.
– Она не твоя жена, — все так же спокойно сказал Пиф. — Это была ошибка. Просто ошибка. Сейчас она исправлена. А ты будешь жить своей жизнью.
– Я думаю, ты не прав, — озабоченно сказал губернатор. — Их нельзя отпускать. Они придут снова.
– Не придут, — сказал Пиф.
– Ты не можешь знать точно. После тех троих, на Тысяче островов, мы тоже считали, что не придут. Не думаешь о себе — подумай о жене. Ей-то зачем рисковать?
– Они — больше — не — придут, — размеренно, как гвозди вбивая, сказал Пиф. — Пусть проваливают живыми. — И обратился к Ивану: — Ты согласен или тебя убить? — Нога все-таки сильно болела, отчего слова Светлова приобрели дополнительную убедительность.
– Согласен! — быстро ответил Иван. — Мы больше не вернемся, клянусь! Только отпустите.