Авгур
Шрифт:
Андрей приподнял повязку. Узор совсем побледнел и почти вернулся в нейтральное состояние. Ну, что поделать, Некрасова из него не вышло. И Абая Кунанбаева тоже. Страшная вещь — искусство, даже мерцающий обломался…
На станции Евдаково задержались всего минуты на две, и выходить на улицу Андрей поленился. Хотя кое-кто из соседей успел метнуться и закупить еды у местных бабулек, которые атаковали состав как партизаны — колчаковский бронепоезд. Разносолов не наблюдалось, в основном предлагали вареную картошку с укропом. В общем, станция
Тем удивительнее смотрелось появление новой пассажирки в вагоне. Она вошла за секунду до отправления и остановилась в проходе. На ней была короткая юбка, туфли на каблуке, а из багажа — небольшая дамская сумочка. Среди плацкартных матрасов незнакомка смотрелась довольно дико — примерно как любовница олигарха, которая вдруг решила проехаться на трамвае. Мужики, сидящие в трениках вдоль прохода, пялились на нее, открыв рот. Барышня прошла мимо них, морщась от специфических ароматов, и остановилась возле Андрея.
— Это сорок первое место? — вежливо спросила она.
— Д-да, — пробормотал Андрей. — Да, наверно. Я на верхнем, сорок втором, а нижнее — сорок первое.
— Вы разрешите?
— Пожалуйста…
Незнакомка села вполоборота к нему, оперлась локтем о столик и эффектно скрестила ноги. У нее было запоминающееся лицо — высокие скулы, чувственный рот и миндалевидные глаза зеленого цвета. Узор на руке не виден — несмотря на жару, девушка была в темной блузке с длинными рукавами.
Старичок на соседней лавке замер, забыв про свою наяду. Судя по отрешенному взору, новые строчки генерировались в рекордных количествах. Андрей молчал, не зная, что говорить. Ценители футбола и пива сориентировались быстрее. Один из них — невысокий крепыш в застиранной майке — подошел, картинно оперся руками на две верхние полки и сообщил:
— Девушка, вы очень красивая! Не хотите к нам присоединиться?
Барышня подняла на него глаза и несколько секунд разглядывала, как редкое насекомое. Потом спокойно сказала:
— Нах…!
Глаза у парня вылезли из орбит. Показалось, что сейчас он ее ударит, и Андрей панически пытался сообразить, как можно этому помешать. Но секунды тянулись, а крепыш ничего не предпринимал. Потом вдруг икнул и пробормотал:
— Извините…
И поплелся на свое место. Дамочка проводила его глазами и мило улыбнулась старичку-стихотворцу. Тот испуганно отодвинулся — в его представлениях о женской природе происходил, похоже, парадигматический сдвиг. Да и другие пассажиры начали отворачиваться, словно разом утратили интерес к таинственной незнакомке. Барышня достала из сумки зеркальце и придирчиво осмотрела себя, как будто предыдущее общение с народом могло подпортить ее безупречную внешность. Потом светским тоном осведомилась:
— Ну что ж, Андрей, давайте поговорим?
— Давайте…
И только потом до него дошло, что она обратилась к нему по имени. Сердце
— Откуда вы меня знаете?
— Ну, Андрей, вы теперь достаточно известная личность. Впрочем, если это так интересно, то мне о вас рассказала одна коллега. Она вас недавно видела… гм… ну, скажем, по телевизору.
Он моментально вспомнил черноликую ведьму, которая вчера изучала его с экрана. Кстати, та похожа на эту — не чертами лица, а чем-то другим. Выражением глаз, наверно…
— Что вы хотите?
— Мне кажется, у вас по отношению к нам возникло предубеждение. Причем, совершенно безосновательно…
— Извините, — сказал Андрей, — но у меня по отношению к вам ничего еще не возникло. Я не знаю, кто вы, и что вам нужно. И вообще, я только школу закончил. У меня неокрепшая подростковая психика. Меня нужно холить, оберегать и лелеять, а не пугать шаманскими плясками…
Она усмехнулась.
— Не прибедняйтесь. Впрочем, намек понятен. Ну, что ж, давайте сформулируем так: мы — это те, кого интересует природа времени.
— Исчерпывающе, — буркнул Андрей. — Она, вообще-то, многих интересует.
— Да, но не все ее понимают. Кроме того, наш интерес сугубо практический. Прикладной, если угодно.
— Серьезно? Может, поделитесь? В доступных терминах, так сказать, в научно-популярном-ключе…
— Пожалуйста. Представьте, что вы едете в поезде…
— Очень сложно представить, — сказал Андрей.
— Ценю ваш юмор, — сказала ведьма. — Так я продолжу?
— Прошу прощения.
— Если на повороте вы посмотрите назад из окна, то увидите хвост состава. А еще дальше — рельсовый путь, по которому поезд уже проехал. Это прошлое, оно неизменно. Те участки, что ближе к нам, можно рассмотреть хорошо. А те, что дальше — уже почти что неразличимы; они теряются в серой дымке, которую обычно называют историей. Это понятно?
— Вполне, — пожал плечами Андрей. — Не такая уж свежая аналогия. Америку вы для меня не открыли. А если посмотреть из окна вперед по ходу движения, то, значит, увидим будущее?
— Теоретически — да. Но существует одна проблема. Рельсы впереди еще не уложены. Будущее еще не возникло.
— И как же поезд идет без рельсов?
— Будущее формируется непрерывно. То есть, в рамках нашей метафоры, перед электровозом движется путеукладочный кран.
— Ну, предположим. И что из этого следует?
— Итак, мы знаем, что прошлое уже не изменишь. А вот с будущим есть разные варианты. Можно уложить совершенно прямые рельсы и ехать, соответственно, прямо. А можно уложить закругленные — и скорый поезд под названием «Российская Федерация» начнет сворачивать в сторону. Поэтому представьте, что каждый день водитель путеукладчика получает конверт с печатью. В конверте — новое техзадание. Там указано, какие рельсы использовать. То есть, намечен ближайший курс.