Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции
Шрифт:
После смерти Зинаиды великий князь стал открыто жить с французской танцовщицей Элизой Балетта. Он много путешествует. «Одна мысль о возможности провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку» [110] . Однако Алексей Александрович и от Парижа не отказывался, и в отставку не подавал. А занимал он пост генерал-адмирала, т. е. руководителя всего военно-морского флота. В царствование Николая II Россия начала экспансию на Дальний Восток, успех или неудача которой зависели именно от флота.
110
Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. Мемуары. Минск, 2004. С. 133.
Деятельность Алексея Александровича на посту генерал-адмирала красочно описывает другой великий князь – Александр Михайлович: «Трудно было себе представить более скромные
Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало болезненную гримасу на его красивом лице. Не интересуясь решительно ничем, что не относилось к женщинам, еде или же напиткам, он изобрел чрезвычайно удобный способ для устройства заседаний Адмиралтейств-совета (высший орган по управлению флотом. – Г. С.). Он приглашал его членов к себе во дворец на обед, и, после того как наполеоновский коньяк попадал в желудок его гостей, радушный хозяин открывал заседание Адмиралтейств-совета традиционным рассказом о случае из истории русского парусного военного флота. Каждый раз, когда я сидел на этих обедах, я слышал из уст великого князя повторение рассказа о гибели фрегата “Александр Невский”, происшедшей много лет тому назад на скалах датского побережья вблизи Скагена. Я выучил наизусть все подробности этого запутанного повествования и всегда из предосторожности отодвигался немного со стулом от стола в тот момент, когда следуя сценарию дядя Алексей должен был ударить кулаком по столу и воскликнуть громовым голосом:
– И только тогда, друзья мои, узнал этот суровый командир очертания скал Скагена.
Его повар был настоящим артистом. Генерал-адмирал ничего бы не имел против того, чтобы ограничить деятельность Адмиралтейств-совета в пределах случая с “Александром Невским”» [111] .
Не будем забывать, что Александр Михайлович сам претендовал на место «дяди Алексея» (на самом деле – двоюродного брата). Но столь же «лестно» отзывался о своем начальнике и морской министр Шестаков, чьи дневники сразу же после смерти были изъяты у вдовы и запрятаны в архив. Эти оценки разделяют и специалисты по истории военно-морского флота. Впрочем, подробнее о флоте – в следующей главе.
111
Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. Мемуары. Минск, 2004. С. 133–134.
Самым загадочным из братьев Александра III, безусловно, был Сергей Александрович. Ему как-то сильно не везет с пиаром. У Бориса Акунина (основного, можно сказать, источника по истории того времени) Сергей под именем Симеона – негодяй и главный враг Фандорина. Историки не отстают от романистов. Возьмем, к примеру, шведского автора Стаффана Скотта, написавшего интересную и довольно толковую книгу про последних Романовых. Сергей Александрович «был паршивой овцой семейства», из Романовых «о нем вообще никто не хочет говорить». «Известно, что крайне антисемитски настроенный великий князь под угрозой высылки и других мер наказания охотно пользовался еврейскими мальчиками и девочками» и вообще «больше всего он походил на сталинского палача Лаврентия Берия» [112] .
112
Скотт С. Романовы: биография династии. М., 2000. С. 72–73.
В самые последние годы появилась новая мода – делать из великого князя чуть ли не святого, вся жизнь которого «была посвящена служению Отечеству». Он, дескать, был «человеком широких и современных взглядов», его моральные качества «высоко оценивали современники», а его убийство «вызвало возмущение по всей России» [113] . От этого тошнотворного вранья образ великого князя, мягко говоря, не проясняется.
Что ж, обратимся к свидетельствам современников. Как всегда, беспощаден Александр Михайлович: «При всем желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его характере, я не могу ее найти». «Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов и давая, таким образом, богатую пищу для клеветы и злословия» [114] . Впрочем, Александр Михайлович, как мы видим, вообще с трудом отыскивает положительные черты у дядей Николая II.
113
Кудрина Ю. Мария Федоровна. М., 2009. С. 273–275.
114
Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. Мемуары. Минск, 2004. С. 134–135.
Зато великий князь Кирилл Владимирович уверен, что все дяди
Особенно интересно мнение великой княжны Марии Павловны, племянницы Сергея Александровича, которая после высылки отца за границу жила и воспитывалась у своего дяди. Она честно признается: характер Сергея «оставался для меня непостижимым». Для нее великий князь – человек, «склонный к самоанализу, чрезвычайно неуверенный в себе, спрятавший внутрь свое собственное «я» и порывы чрезмерной чувствительности» [116] .
115
Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. М., 2006. С. 6.
116
Мария Романова. Воспоминания великой княжны. М., 2006. С. 20–21.
Действительно, Сергей Александрович был человеком замкнутым и высокомерным. От окружающих он требовал беспрекословного подчинения, и «даже близкие боялись его» [117] . А «порывы чувствительности» проявлялись прежде всего в его отношении к детям. (Я имею в виду не мифических еврейских мальчиков и девочек, которых, конечно, не было и быть не могло, поскольку порядки в тогдашней России серьезно отличались от сталинских.) Он как нянька выходил своего племянника Дмитрия, родившегося недоношенным и больным. Все маленькие великие князья и княгини подолгу гостили в его имении Ильинском и сохранили о нем самые лучшие воспоминания.
117
Там же. С. 22.
Сергей был умен, хорошо образован. Он имел огромную библиотеку, финансировал археологические раскопки. Был религиозен и построил в Москве множество храмов.
Так уж вышло, что «вдумчивых исследователей» больше всего беспокоит вопрос о сексуальной ориентации великого князя. Раньше считалось само собой разумеющимся, что он был гомосексуалистом. Современные историки-монархисты это отрицают и требуют доказательств. К сожалению, свечку никто не держал. А если и держал, то воспоминаний не оставил.
Начальник дворцовой канцелярии Мосолов пишет, что «его личная жизнь была предметом пересудов всего города» [118] . Витте, прошу прощения за каламбур, витиеват: «Его постоянно окружали несколько сравнительно молодых людей, которые с ним были особенно нежно дружны. Я не хочу этим сказать, что у него были какие-нибудь дурные инстинкты, но некоторая психологическая анормальность, которая выражается в особой влюбленности к молодым людям – у него несомненно была» [119] . Великосветская сплетница Александра Богданович передает рассказ другой сплетницы из Царского села: «Известно, что Сергей Александрович живет со своим адъютантом Мартыновым». Более того, она «видела газету иностранную, где было напечатано, что приехал в Париж le grand duc Serge avec sa maоtresse m-r un tel (вел. кн. Сергей со своей любовницей – господином таким-то (франц.)). Вот, подумаешь, какие скандалы!» [120] Тут надо иметь в виду, что Богданович было также «известно», что великий князь Константин Николаевич связан с террористами, а Витте – аферист и взяточник.
118
Мосолов А. А. При дворе последнего царя. М., 2006. С. 83.
119
Витте С. Ю. Воспоминания. М., 1960. С. 201.
120
Богданович А. В. Три последних самодержца. М., 1990. С. 80.
В общем, детей у великого князя не было, но с женой они «спали в одной огромной постели» [121] . Пожалуй, хватит. Неприлично в наш толерантный век углубляться в подобные вопросы. Хотя про жену сказать нужно. Елизавета Федоровна (по-семейному – тетя Элла) слыла красавицей, к тому же остроумной и обаятельной. Все отмечают, что муж относился к ней снисходительно, свысока, как к ребенку. Она же безропотно ему подчинялась и – более того – искренне любила. Но для нас важно другое: Элла – родная сестра императрицы Александры Федоровны. Так что Сергей Александрович – самый близкий к царю из всех дядей.
121
Мария Романова. Воспоминания великой княжны. М., 2006. С. 20.