Авиация и космонавтика 2007 07
Шрифт:
Некоторые изменения претерпела организация переучивания частей на новую технику. До 1967 г. практиковался вывод их из боевого состава и одновременное или поочередное теоретическое и лётное переучивание в 33-м центре. Такая организация подверглась критике и преподаватели стали выезжать к обучаемым в авиацию флотов, а части не приходилось выводить из боевого состава. Экономически это выгодно, но личный состав переучивающихся частей имел весьма отличную от официальной точку зрения, особенно это касалось тех кто служил на бескрайнем севере или в "медвежьих углах" Приморского края. Ведь даже кратковременное пребывание в "городе невест", как раньше именовался Николаев, давало им моральное удовлетворение.
Иг-28
Директивой Генерального штаба СССР ст 3 мая 1967 г. 33-й учебный центр был переименован в 33-й Центр боевой подготовки и переучивания лётного состава авиации ВМФ имени Е.Н. Преображенского. Указом Президиума Верховного совета СССР от 22 февраля 1968 г. его наградили орденом Красного знамени.
В следующем году центральную аллею, ведущую к учебному корпусу, украсил монументальный, довольно грубо сработанный бюст Е.Н. Преображенского, отдалённо напоминавший оригинал и явно не гармонировавший с постаментом.
Кроме учений и показов новой техники, офицеров НИО постоянно привлекали на различного рода учения, проводные под руководством главкома ВМФ, проверки боевой готовности и уровня подготовки авиации флотов. В последних вопросах происходила некоторая дифференциация: если группу проверки возглавлял начальник боевой подготовки ВМФ, то основное внимание обращалось на состояние и уровень боевой подготовки, если же руководили штабные начальники, то их в большей степени интересовало время сбора личного состава, приведения в боевую готовность, уровень подготовки штабов, состояние командных пунктов и т.п. Если проверку возглавлял главком ВМФ, то уровень суматохи возрастал: на уши поднимались все, а количество замечаний и недостатков, подлежащих устранению существенно возрастало. В частности, считалось нормой, когда акт по результатами проверки имел объём не менее 100 страниц машинописного текста.
Наибольшую сумятицу вызывали инспекции Генерального штаба. Это объясняется не следствием высокого профессионализма его представителей и глубиной анализа состояния боеготовность объединений и соединений, а неспособностью к анализу фактического состояния дел в силу оторванности от практической деятельности и предельно малой компетенции. До некоторой степени этот недостаток компенсировался включением в состав инспекции представителей штаба авиации и 33-го центра.
Проверки, как правило, наносили частям не только моральный ущерб, но и материальные убытки. О подобной практике даже сохранилась следующая шутка. У офицеров с Камчатки спрашивали: "У вас не было землетрясения?" Они отвечали, что землетрясения не было, но дважды наносил визит начальник тыла авиации ВМФ. Из чего следовало, что потери от последнего приносили более существенные и невосполнимые убытки, чем разбушевавшаяся стихия…
У нашей страны, которая в те годы считалась великой и на деле это оправдывала, друзей было много, но они были разными. В течение многих послевоенных лет производились обучение личного состава и поставки техники в страны, так называемого социалистического содружества, народной демократии и развивающиеся. Политическое руководство страны наивно полагало, что передача техники и оружия должно автоматически привести к улучшению взаимопонимания, укреплению содружества и т.п.
Морская авиация принимала активное участие в обучении иностранных специалистов и по указанию сверху поставляла за рубеж имеющуюся у неё технику из наличия. Ещё в 1955 г., когда на аэродроме Тученцзы (полуостров Ляодунь) базировался 36-й мтап авиации ТОФ, производилось обучение китайских лётчиков с привлечением инструкторов из 52-го мтап 89-й мтад и других частей. В 1955-1956 годах Китаю, помимо поставок из промышленности, из наличия авиации ТОФ было передано 5 Ил-28 и 21 1 торпед РАТ-52 (в том числе 25 практических). Из промышленности в Китай поставлялись новейшие Ил-28, построенные на Московском авиационном заводе с современным оборудованием, снабжённые тормозными парашютами и другими новинками, в то время как части таких самолётов не видели. Причём многие самолёты поставлялись безвозмездно.
Из справки штаба авиации ВМФ в Главный штаб ВМФ составленной в сентябре 1968 г. следовало, что за последние 3,5 года за рубеж передано: 24Ту-16 (18 Ту-16КС и 6 Ту-16Т), 18 Ил-28Т, 8 Ил-14 и 150 ракет КС.
Несмотря на сокращения в ВМФ, совершенствование и разработка систем оружия (в том числе авиационных ракетных комплексов) продолжалось.
Необходимость ракетного вооружения морской авиации обосновывалась опасностью, которую представляли авианосные ударные группы (АУГ), которые вследствие расширения круга решаемых задач стали впоследствии называться многоцелевыми (АМГ). В этот период полагали, что базирующиеся на авианосцах штурмовики обязательно примут участие в первых ударах по объектам на территории СССР и это будут преимущественно флотские объекты (так звучало убедительнее для флотских начальников). При таком варианте развития событий авианосцам следовало приблизиться к объекту удара на тактический радиус палубных штурмовиков, равный 1500- 1800 км.
Существовал ли у руководителей НАТО в те годы подобный вариант начала военных действий и насколько он разумен, неизвестно, но на этом фоне в качестве сил, противодействующих АУГ можно было рассматривать самолёты-ракетоносцы Ту-16 с их относительно ограниченным тактическим радиусом, обосновать необходимость усиления МРА и продолжать совершенствовать ракетные системы.
При выполнении оперативно-тактических расчётов исходили из предположения, что для вывода из строя авианосца из состава АМГ требуется два авиационных полка с обеспечением, причём возможные потери всегда считались ниже всякого минимального минимума. Недооценка противника, занижение собственных потерь, а следовательно завышение их возможностей, было основой поведения штаба авиации ВМФ на всех мероприятиях оперативно-тактической подготовки. В не меньшей степени этим грешили и другие управления и руководители ВМФ и МО.
Наш флот, несмотря на все воинственные заверения, ещё не имел сил и средств для борьбы с крупными кораблями, а первая ПЛ пр. 675 с противокорабельными ракетами П-6 поступила на вооружение только в 1963 г.
Командование морской авиации постоянно и довольно робко напоминало о необходимости иметь вместо Ту-16 самолёт с большим тактическим радиусом, но такого ракетоносца для неё в перспективе не просматривалось. Этому всячески противилось руководство ВВС так как это понизило бы их статус и поставило под удар при очередном сокращении.
Командование ВМФ, как это не покажется странным, в усилении авиации также видело угрозу своим кораблестроительным программам, так как вооружение морской авиации дальними самолётами-ракетоносцами могло повлиять на строительство громадных подводных лодок-ракетоносцев.
Принятый в 1960-х годах на вооружение самолёт Ту-95 с ракетной системой К-20 поступил в дальнюю авиацию, а морской авиации оставалось довольствоваться ракетными системами на базе Ту-16, радиус которого, несмотря на замену двигателей и другие ухищрения, не превышал 1800-2000 км, что было сравнимо с некоторыми палубными штурмовиками ВМС США.
Ту-16КС с ракетами "Камета"
В кабине Ту-16
Возможно, выделению дальних самолётов морской авиации препятствовало и ещё одно обстоятельство: авиация флотов в оперативном отношении находилась в подчинении командующих флотами, а командующему авиацией ВМФ она подчинялась только в специальном отношении (комплектование личным составом, поставки топлива, оружия и т.п.). При таком положении авиация ВМФ фактически не являлась единым целым с централизованным подчинением, и не могла выработать самостоятельную взвешенную и эффективную политику по многим вопросам. В тоже время некоторые документы косвенно свидетельствовали, что руководство морской авиации иногда явно упускало реальную возможность оказывать содействие и поддерживать разработку более совершенных самолётов в своих интересах. Этому имеются подтверждения. Так Постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от 31 июля 1958 г. Госкомитету СССР по авиационной технике и ОКБ-23 (Мясищев) предписывалось создать систему дальнего действия М-52К для поражения площадных и морских целей противника крылатыми ракетами типа Х-22, запускаемыми со сверхзвуковых самолётов-носителей.