Авиация и космонавтика 2007 07

Коллектив авторов

Среди личного состава афганских авиачастей наблюдалась известная «классовая разница»: лётчики-истребители считались элитой ВВС и были, по большей части, выходцами из не бедных семей, в то время как пилоты истребителей-бомбардировщиков попадали в авиацию если не «от сохи», то из малообеспеченных слоев, причем при обучении лётному делу иные, попав в «высшее общество», скрывали своё происхождение. В армейской среде сохранялись свои касты и группы с определенными и достаточно сложными клановыми, племенными и политическими отношениями, со своими лидерами, как правило, выходцами из обеспеченных родов. Между собой взаимоотношения тех и других были не лучшими, доходя до открытой неприязни из-за взаимных претензий чуть ли не вековой давности.

Впрочем,

индивидуализм и тяга к достижению превосходства над окружающими вообще были свойственны афганским военным, притом что лётному и профессиональному мастерству, по мнению наших инструкторов, с постоянством препятствовали «банальная лень, нетрудолюбие и уклонение от трудностей». Серьезной помехой являлась общая низкая «планка» состояния здоровья как следствие крайне невысокого уровня жизни в стране, из-за чего с трудом удавалось подбирать годный по медицинским показателям и физподготовке для службы в авиации состав, даже притом, что общие требования по медицинской части и общеобразовательным показателям для курсантов-афганцев и без того были предельно снижены. В результате у значительного числа пилотов отмечалась «боязнь в полётах, пассивность и скованность в нестандартных ситуациях, путанность и растерянность, быстрое уставание в работе». Курсанты-афганцы вообще считались у наших инструкторов «трудным контингентом», не склонным к работе с самоотдачей, но любящим показушную сторону.

Естественным результатом этого являлась невысокая боеготовность – в частности, число допущенных к самостоятельным полётам лётчиков у афганцев с удручающим постоянством было меньшим, чем самолётов – так, на 24 истребителя-бомбардировщика в 355-м полку весной 1978 года приходилось только 19 подготовленных пилотов, из которых всего трое могли летать днем и ночью. Что касается состояния матчасти, то и к этому вопросу относились без особого усердия – нормальным считалось положение, когда хотя бы два из трех самолётов были исправны и укомплектованы.

На практике разница между афганскими лётчиками заключалась в том, что истребители больше внимания уделяли пилотажу с отработкой эффектных проходов в воздухе на скорости и малой высоте, являвшихся непременной частью ежегодных парадов. В программе подготовки 355-го апиб основной упор делался на боевое применение, отработка которого велась на полигоне невдалеке от Баграма, где целями служили выложенные из старых автопокрышек, выбеленных мелом, наземные мишени (этот материал в безлесном Афганистане был едва ли не самым доступным). По службе офицеры росли, почти автоматически получая очередные звания по мере выслуги, и практически на любой должности, даже оставаясь рядовым лётчиком или техником самолёта, всякий мог дослужиться до полковника. Притом что весь личный состав исповедовал ислам, являвшийся официальной религией в стране, каких-либо трений на религиозной основе с советскими военными (а за границу отправлялись исключительно члены КПСС) не было. Одному из советников афганский коллега объяснял понимание дел: «У вас есть Ленин. Это ваш аллах. Все правильно. Человеку без аллаха нельзя».

Положение резко и неожиданно изменилось в апреле 1978 года, когда в результате кровавого переворота был свергнут и убит М. Дауд. Инициаторами «апрельской революции» выступили местные коммунисты из Народно-Демократической Партии Афганистана (НДПА), ставившие целью социальные преобразования и установление «государства трудящихся».

Аэродром Багром заснятый с борта самолета-разведчика. В центральной части снимка видна стоянка самолетов 355-го авиаполка.

К тому же при переделе власти после установления президентского правления многие его участники-офицеры остались не у дел, испытывая вполне понятное недовольство, охотно выступили против вчерашнего лидера. Появившиеся сразу

версии о том, что переворот был инспирирован по указке из Москвы, ни в малой мере не отвечали действительности. Даже в советском посольстве о нем узнали лишь по начавшейся стрельбе на улицах и бомбежке президентского дворца, а в Кремле – и вовсе из новостных выпусков западных агентств, из-за чего посольских работников потом винили в том, что они «проспали революцию». Случившееся выглядело тем более неожиданным, что НДПА создавалась при прямой поддержке КПСС и самой программной установкой афганские коммунисты ставили захват политической власти в стране, создавая свои ячейки в том числе и в армии, где НДПА была довольно популярна. Советские же военные в Афганистане имели прямое указание Главного Военного Советника генерал-лейтенанта Л. Н. Горелова не вмешиваться во внутриполитические дрязги, более того – сторониться всякой антиправительственной деятельности, которая могла бы бросить тень на отношения с соседом. Сам Дауд, ценя советскую помощь, и вовсе говорил: «Если с головы советского офицера упадет хоть волос, виновный поплатится головой».

Переворот начался утром 27 апреля 1978 года выступлением ряда армейских частей, поднятых офицерами- коммунистами. Руководил им полковник Абдул Кадыр, бывший главком ВВС и ПВО, смещенный с поста после событий 1973 года. В рядах ВВС вообще нашлось немало сторонников НДПА, сам штаб восстания находился на Баграмской авиабазе, и даже пароль-отзыв на призыв к действию звучал как «МиГ-21».

Авиация самым широким образом была задействована в последующих событиях. Штурм президентского дворца поначалу шел без особого успеха – тот представлял собой настоящую крепость, охраняемую двумя тысячами солдат, артиллерией и танками. В 15 ч. 30 мин. в воздух были подняты самолёты МиГ-21 и Су-7БМК, до самой ночи наносившие бомбовые и ракетные удары по резиденции. Сторонников НДПА нашлось немалое число – в боевых вылетах участвовали 23 пилота, две трети из общего числа освоивших курс боевой подготовки. Некоторые, правда, ограничились одним вылетом, но другие выполнили более десятка заданий, а инспектор отдела боевой подготовки ВВС Мир Гаусуддин вылетал на штурмовку 14 раз. Авиация продолжала работу и с наступлением темноты, хотя подготовленных для ночной работы лётчиков было всего несколько – трое на Су-7БМК и четверо на МиГ-21.

Помимо президентского дворца, атакам с воздуха подвергались Министерство Обороны, другие административные здания, штаб центрального армейского корпуса и гарнизон 7-й пехотной дивизии в Пагмане под Кабулом. Прибывший туда министр обороны Хайдар сумел поднять части для поддержки правительства, однако те, едва выступив на столицу, были атакованы авиацией. В налётах участвовали два десятка самолётов, в течение четырёх часов бомбивших и обстреливавших гарнизон. Министр был убит, а солдаты разбежались кто куда.

По случайности, жертвой воздушной атаки едва не стал и один из лидеров восставших – лейтенант Сеид Гулябзой, отвечавший как раз за работу в частях ВВС (неисповедимыми извивами афганской политики он же несколькими годами ранее помогал прийти к власти Дауду, арестовывая генералитет прежнего правителя). Его бронемашина была принята за вражескую и накрыта залпом ракет С-5. Четверо спутников Гулябзоя погибли на месте, а сам революционер с тяжелыми ранениями несколько месяцев провел в госпитале.

По объектам в Кабуле авиация работала преимущественно пушечным огнем и НАР, залпы которых давали впечатляющий эффект с десятками разрывов, весьма внушительно воздействуя на состояние противника. Пушки использовали исключительно Су-7БМК (имевшиеся МиГ-21 их не несли). Всего лётчиками 355-го апиб были выполнены 45 вылетов, ещё 50 вылетоз сделали истребители. Общий налёг составил 53 часа, из них 1 1 – в ночных условиях. Расход боеприпасов исчислялся 48 осколочно-фугасными бомбами ОФАБ-250-270, более 3000 НАР типа С-5 и более 3000 снарядов к пушкам, т. е. были расстреляны почти два десятка снаряженных блоков и 25 полных боекомплектов к НР-30.