Шрифт:
Глава 1
Январь, 1983 год, Циолковск.
Ярко светит зимнее солнышко. Сквозь остекление так и хочется потрогать его лучи. А ведь за бортом минус 30, и ветер дует со скоростью до 150 км/ч.
Один раз я уже испытал на себе разгерметизацию, и посадить МиГ-21 у меня получилось. Сейчас вспомнился тот самый случай, произошедший почти перед самым выпуском из Белогорского училища. Но мне нужно следить за местоположением в зоне. Инструктор вот-вот начнёт интересоваться, где проходит наш полёт.
– Серый, мы где с тобой летим? – спросил из задней кабины мой инструктор Гена Лоскутов по внутренней связи, будто прочитав мои мысли.
– Первая зона, Ген. Подходим к северной границе.
– Замечтался, но процесс контролируешь. И какая была скорость только что? – съязвил Лоскутов.
Таким образом, мой инструктор проверяет, хорошо ли я слежу за параметрами полёта.
– 600 на приборе. Отворачиваю в центр зоны, чтобы начать задание, – ответил я.
– Молодец, но скорость в тот момент ты слегка превысил.
– Не-а, товарищ инструктор.
– Ого! Кажется, пахнет коньяком! – радостно воскликнул Гена. – 17 минута полёта, верно?
– 17я минута и 20 секунд, если быть точным, – поправил я Лоскутова.
Естественно, что секунды на часах я в тот момент не контролировал.
– Записал. Если в промежутке между 17й и 18й минутой было изменение скорости в большую сторону, с тебя «Армянский», – предложил Лоскутов.
В этот момент я уже был в центре зоны и готовился к выполнению своего задания – отработке вывода из штопора. Оно было одним из самых сложных в нашей уникальной программе подготовки. Начальник школы Вячеслав Сергеевич Гурцевич весь наш набор предупредил, что каждый должен раз в месяц выполнять полёты на вывод штопора. Ещё и на различных типах.
– Стреловидность 45°, начинай, – сказал Гена, давая тем самым старт началу ввода в режим сваливания.
Крыло к этому моменту уже стояло в нужном положении.
Я ещё не начал гасить скорость, а ком к горлу уже подступил. И в этом свёртке, мешающему нормально глотнуть, поместились и волнение, и переживание, и азарт.
Проверил положение закрылков. Угол 25°, значит, сваливаться будем при скорости меньше 240 км/ч. Отклоняю ручку управления самолётом на себя, но только сильно перетянуть нельзя.
Пошло небольшое скольжение на левое крыло. Нос уже задран до угла 26° и… рааз!
Резко меня отбрасывает к стенке кабины. Если бы не ремни, можно было бы и фонарь пробить. Нос МиГ-23 активно идёт в сторону. Пространство за кабиной начинает вращаться. Ощущаешь себя на детской карусели в парке, только нет здесь лошадок и зайчиков.
Его Величество, штопор! Первая секунда и я правой ногой до упора отклоняю педаль, а ручку управления самолётом толкаю вперёд в несколько нейтральное положение. Белая черта на приборной панели в этом действии – главный ориентир. Ручка управления должна быть строго напротив неё. Обороты двигателя в норме, помпаж мне не грозит. Это вторая секунда.
– Так и держи. Терпи, – слышу я голос Гены по внутренней связи.
Лоскутов сохраняет хладнокровие, но мне известно, что он слегка касается органов управления. Это в случае, если я начну нервничать и неправильно буду действовать при выводе из штопора. За мной такого не было замечено, но я бы тоже никогда не передоверил управление при выполнении столь сложного полёта.
Самолёт крутился, опускал нос на каждом обороте. Все мысли были о том, что вот сейчас пройдут те самые 5-7 секунд, начнёт увеличиваться поступательная скорость и я аккуратно вырвусь из этого водоворота.
Перегрузка уменьшилась почти до нуля. Угол наклона подошёл к отметке 20°. Ещё один слабый клевок и указатель скорости зафиксировал 200 км/ч. Самолёт снова перешёл в разгон. Вот уже и отметка в 500 км/ч. Аккуратно начинаю отклонять ручку на себя.
– Плавно-плавно Серый. Вот так, – говорил мне по внутренней связи Гена. – Вывел. Молодец! Ещё полетаем в учебных целях?
Хотелось бы ему сказать, что даже в таких целях после штопора особо нет желания. Но с каждой набранной сотней метров высоты я опять начинал ощущать эйфорию и тот самый кайф от лучшей работы в мире.
– Пару комплексов фигур в зоне и домой, – сказал я и Лоскутов не стал возражать.
Через двадцать минут наш самолёт уже бежал по полосе, выпуская тормозной парашют. Всё же, приятное чувство, когда задание выполнено, ещё и в удовольствие.
– 088, полосу освободил, – доложил я, сворачивая с полосы на рулежку.
– 088, руление на минимальных оборотах, скользко на стоянке, – подсказал руководитель полётами, но я и сам уже увидел наледь по всей площади аэродромного бетона.
Гена ворчал по поводу того, что сейчас нам предстоит долгая и нудная процедура руления. А ему очень хочется пораньше попасть домой. Автобус в сторону Радово – посёлок рядом с Циолковском, ходил нечасто. Да и то, всего один.
– Серый, ну, чуть быстрее. Мне ещё один полёт надо сделать с тобой сегодня, – продолжал толкать меня на нарушения инструктор.
Штопор на МиГ-23 это хорошо, но вот начать осваивать новый самолёт – это другое. Сегодня мне запланировали помимо уже выполненного задания и самостоятельного вылета на МиГ-31, ещё и контрольный полёт на Су-17УМ3.
Всё слетать бы, однозначно, не получилось, но два вылета из трёх сделать реально.
Лоскутов на этом же Миг-23 должен был с кем-то из слушателей два вылета выполнить.
– Слушай, Ген. Ты мне друг, но в Радово автобусом ты сегодня не успеешь добраться, – сказал я, аккуратно поворачивая на магистральную рулёжку. – Не переживай, попросим кого-нибудь. Отвезут тебя.
Чувствовалось, что сцепление не самое хорошее. Ещё и перед нашей посадкой бетон припорошил снежок, похожий на белую крупу.
Гена продолжал скучать и ворчать. Но главное его разочарование ждало впереди. Чтобы зарулить на место стоянки необходимо было преодолеть небольшой подъём. Рисковать я так не хотел.