Авиатор: назад в СССР 2

Дорин Михаил

Один только взгляд на прекрасное создание у ворот, в светло-жёлтом платье и белым ободком на голове, и Серега потёк!

– И чего это я в тебя такой влюблённый, – сказал я, обнимая свою девушку, цитируя Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке».

– Правда, влюблённый? – спросила Женя, поцеловав меня в губы. – Ты извини, Серёж. Как ещё по-другому было тебя дозваться? У тебя не будет проблем? Смеяться никто не станет?

Как будто меня это сейчас волновало? Главное – цель достигнута.

Дала жару Женечка!

Наряд на КПП смотрел с некоторым презрением.

– У самого не получилось, так бабой решил воспользоваться? – спросил у меня дежурный по КПП.

Сержант срочной службы, на пару лет старше моего нынешнего возраста, сидел за стеклом дежурки, выкрикивая мне разные подколы. Думает, что отгородился от мира, и никто его недостанет там.

– И чего ты в нем нашла, девушка? Я тоже, между прочим, свободен!

Это он зря. Женя, как показалось, пропустила мимо ушей эти выкрики, но вот мне не терпелось ответить.

– Подь сюды, пожалуйста. Спасибо хочу сказать, – сказал я, попросив Женю подождать, а сам подошёл ближе к стеклу дежурки.

– Если надо – сам зайдёшь. Как к старшему по званию обращаются? – включил босса сержант.

– Ну, или нагнись в окошко. Отблагодарить же хочу. Да чтоб другие не видели, – ответил я и полез в карман, взять несколько монет.

– Вот это другое дело. Дедушку советской армии надо уважать, а то совсем вы, курсачи, оборзели, – сказал он, нагибаясь к открытому окошку. – Порядков армейских не знаете, дедов… ох!

Сержант только успел слегка высунуть нос, как был за него схвачен и ещё сильнее вытянут наружу из своей дежурки.

– Ты чего творишь? – спрашивал он, пытаясь вырваться, но не мог просунуть руки за голову, чтобы отмахнуться.

Я же, продолжал удерживать шнобель и периодически прокручивать его, убавляя и прибавляя стенания сержанта.

– Дедушка, я вам сливу сейчас такую накручу, в цирке клоуном сможете без грима выступать. Мы поняли друг друга?

– Понял, понял. Нос брось! – сказал он и был отпущен. Окошко тут же закрылось, а сам сержант сел на стул, ощупывая свой посиневший пятачок.

Женя всю дорогу до остановки ругала меня за это рукоприкладство. Наверное, она права, но нельзя было этого хама оставлять без ответочки.

– Нельзя, Сережа, так с людьми. Ничего обидного он не сказал, а ты ему нос чуть не открутил. Кто так делает?

– Да я, наоборот, ему только поправил его. Он мне ещё спасибо сказал и рукой помахал, – ответил я, но Женя принялась грозить мне пальцем.

– Родин, людей обижать нельзя. Понял?

– Так точно, товарищ Женя. Разрешите вас поцеловать? – спросил я, прикладывая руку к голове.

К родителям своей девушки я не горел желанием так сразу ехать. Несколько месяцев встречаемся и пока всё устраивало. Рано мне ещё хомут на шею вешать!

Поехали мы к родителям Жени в деревню Сметановку.

Там у них дача, и на лето родители всегда уезжают из города. Совсем недавно я наблюдал и рассматривал дома этого населённого пункта с высоты полёта по кругу или на возврате из зоны. А сейчас еду в жёлтом «попрыгунчике».

Называли так автобус марки ПАЗ. Это прозвище как нельзя лучше могло передать впечатление и сам стиль езды на этом общественном транспорте. Даже я в детстве застал эти желтые автобусы в своём Владимирске.

Жарко и душно, а единственным источником прохлады были открытые окна и щель в дверях. Только надо, чтобы водитель ехал чуть быстрее, чем я бегаю, иначе естественный «кондиционер» не работает.

Трое мальчишек толкались рядом с входной дверью, в борьбе за самое крутое место во всём автобусе – одиночное переднее сиденье сразу за капотом. Оно находится почти напротив водителя и с него открывается самый лучший вид на дорогу. Также можно наблюдать за тем, как он крутит «баранку».

– Давай на заднее сиденье? – спросил я, когда мы зашли в салон автобуса.

– Хочешь попрыгать? – посмеялась Женя.

– Пошли. Я лет… давно короче не ездил в «попрыгунчике».

В Союзе не везде были ровные дороги, а где-то их вообще не было. Что-то в этой жизни никогда не меняется. В нашей стране две главные проблемы так и не исчезли. Но сейчас это даже хорошо.

Когда автобус ехал по неровной дороге, любая неровность, а по меркам Советского союза их глубина и высота были явно больше, чем в современной России, позволяла на несколько мгновений почувствовать себя в невесомости.

– Ты… чего… такой весёлый? – спросила Женя, подпрыгивая чуть не до самого потолка.

– Весело же! – улыбался я, не сдерживая восторга от такой поездки.

– Как… маленький, Серёж!

Дача у семьи Жени оказалась самая простая, что ни на есть, советская. Небольшой участок на шесть стандартных соток, огород с помидорами, капустой и прочими овощами, а также абрикос, яблоня и груша, несколько кустов малины и, собранная из подручных средств теплица под огурцы. Летний душ, где роль ёмкости с водой выполняет подвесной топливный бак. И как же без умывальника. Нажал на рычажок – вода пошла. За сегодняшний день так много ностальгии!

Родители Жени приняли меня очень хорошо. Общение проходило стандартно: где родился, что умеешь и что думаешь о будущем. Конечно, семья у Горшковых профессорская. Константин Юрьевич преподаёт литературу в институте. Каждый из вопросов он подкреплял какой-то цитатой из произведений русских писателей.

А вот мама, Наталья Александровна, преподавала иностранный язык в том же институте, где училась Женя.

– Сергей, а какой язык учили вы в школе? – спросила она.

– Учил немецкий, но сейчас изучаю английский, – сказал я.