Авиатор: назад в СССР 5

Дорин Михаил

На операционном столе лежала та самая Джамиля, но никто так и не снял с неё одежды. Что там показывал монитор сердечной деятельности разобрать сложно, но девушка жива.

В помещении стоял крик Абдуллы, который вовсю протестовал, не подпуская никого из врачей к своей жене. Ольга, которой по обычаям ислама можно было прикасаться к ней и проводить операцию, пыталась на русском языке успокоить афганца.

— Абдулла, я ей помогу. Она умрёт, если я этого не сделаю.

Дехканин продолжал отгонять Марата Геннадьевича

и Ольгу. Хорошо, что он ещё скальпель не выхватил. Хотя… ему запрещено это делать.

— Замин! Замин! — кричал Абдулла, но при виде меня слегка успокоился. — Афсар! Они замин, — тыкал он во врачей.

— Что он говорит? — недоумевал пухлый хирург.

— Замин это тот человек, который убил или нанёс увечья родственникам. Вы уже начали что-то делать? — спросил я.

— Я хотела отстричь ей волосы. Они мешают… — начала рассказывать Ольга и сделала шаг к операционному столу. — Это нужно сделать, — пыталась она объяснить Абдулле, но тот не подпускал Вещевую.

— Сергей, давай его скрутим, пока он кого-нибудь не убил, — сказал за моей спиной хирург.

— Он не убьёт вас. Ему не позволительно это делать, — сказал я и заглянул за спину Абдулле.

— С чего такая уверенность? — съехидничал Марат Геннадьевич.

— Вы — врачи. Согласно их священному писанию, первые методы лечения были ниспосланы через откровения пророкам. Так, что медицина — божественная наука. Но вам нельзя ошибиться. Если в результате вашей ошибки Джамиля умрёт, то вы будете заминами и ответите перед Всевышним.

— Это ещё почему? — спросил хирург.

— Вы не гинекологи и лечите не по своей специальности, не зная своего дела, а значит, подвергаете себя опасности стать заминами. Со всеми вытекающими.

— Сергей, у неё обгорело лицо, — сказала Оля, но это можно было предположить, поскольку волосы слегка опалены, а паранджа вся в прожжённых дырках. — Мне нужно остричь ей волосы, чтобы обработать лицо.

— Стричь женщину нельзя. Таков закон, — объяснил я.

Ольга вышла за дверь и позвала в операционную Тамару. Когда красотка-брюнетка вошла, Вещевая сказал ей готовиться к операции. Со слов Тамары, она пару месяцев работала в роддоме и знает, как обрабатывать пуповину новорождённым детям.

— Абдулла, если я этого не сделаю, она умрёт. Поэтому, отошёл и не мешай мне! И руки вымойте оба! — воскликнула Ольга, посмотрев на меня и афганца настоящим звериным взглядом. — Прошу, Марат Геннадьевич. Вы ассистируете и говорите мне что делать.

Я медленно подошёл к Абдулле. Взяв за плечо, отвёл его от операционного стола и посадил недалеко от ширмы, чтобы он мог наблюдать за происходящим.

Сам же я сел рядом с ним, но спрятался за ширмой, чтобы не видеть происходящего. Хирургу он, всё же, позволил работать, но не прикасаться к его супруге.

Шли минуты, а врачи продолжали колдовать над Джамилёй. Из их разговоров было ясно, что на лице огромный ожог и его нужно обработать. Плюс какие-то ранения и ещё ребёнок, которого срочно нужно извлекать из тела матери.

Третий час был на исходе. Хоть мне и лететь завтра, но бросать дело на самотёк нельзя. Пока Абдулла спокоен и доверяет мне, нужно быть здесь. Опасность для Ольги, Тамары и Марата ещё существует.

— Вы собираетесь уйти из Афганистана, афсар? — тихо спросил у меня Абдулла.

В его серых глазах читалось, что он боялся задавать этот вопрос.

— Никто отсюда не уйдёт. Мы останемся надолго, — ответил я.

— Уйдёте, и тогда придут бандиты. Афганцы, как и мы, верящие, что защищают ислам, но это не так, — сказал Абдулла, отклонившись чуть назад на стуле.

— Это придумали на Западе, а Советский Союз с вами, с простым народом, — сказал я.

— У нас не все ещё поняли, что шурави это не «неверные». Шурави друзья Афганистану, — произнёс Абдулла и слегка приподнялся со стула.

И после этих слов в операционной раздался крик младенца. Звонкий и такой долгожданный.

Из-за ширмы вышла Тамара с ребенком на руках и позволила афганцу взять младенца на руки.

— Ваша жена будет жить. Ребёнок здоров, — сказала Тома.

— Ташакор, шурави докторе! Ташакор! — поблагодарил Абдулла и взял у неё из рук ребёнка.

Когда всё закончилось, Оля не стала задерживаться на месте, а тут же вышла из операционной. Так как опасность уже миновала.

Брюнетка кивнула в сторону выхода, намекая, чтобы я бежал за Ольгой. Засиживаться я не стал и последовал совету медсестры.

Нашёл я Олю в ординаторской, сидящей на полу около окна с открытым пузырьком. Не трудно догадаться, что в нём явно не физраствор.

— Это не помогает, Оль, — намекнул я, что алкоголь не сможет расслабить человека полностью после такого напряжения.

— Знаю, — сказала Оля, посмотрев на меня заплаканными глазами. — Есть другие предложения?

— Хм. Ты же любишь тепло и ласку? — спросил я, подошёл к ней и сел рядом.

— Кто ж не любит. Даже животные без этого не могут обходиться, — сказала Ольга, поставив пузырёк на подоконник. — Только где бы найти того, кто не зациклен на своей… штукенции, которую надо вставлять, быстро вынимать и убегать. Разве я не права?!

— Неа! — сказал я. — Слишком много слов, товарищ Вещевая.

После этих слов я взял и поцеловал её без разрешения.

Оля стала самой нежностью. Я продолжал чувствовать каждый её поцелуй и сладковатый аромат духов, который не исчез после операционной. Ещё немного и я завою громче койота из мультика.

— Хотел спросить… — не то простонал, не то прохрипел я.

— Тише, дурак, — едва слышно прошептала она. — Не нарушай композиции, — сказала Оля.