Авиор
Шрифт:
– Так точ... Да, капитан. Но Вы ведь понимаете, что это вызовет определенные проблемы между нами?
– слегка улыбнулся я.
– Конечно!
– усмехнулся Бронсон, - И мы Вас здесь учим как раз этому. Разбирайтесь с проблемами в учебке, чтобы не столкнуться с ними потом, в реальности, - затем быстро выполнил воинское приветствие и удалился, оставляя стоять меня на плацу одного. Неизвестный генерал, наблюдавший за происходящим из-под тени деревьев, тоже исчез.
Глава 7. Человек-плюс и букварь.
Пробуждение было не самым приятным. В первую очередь моё сознание послало сигнал о противной тянущей боли и разрастающемуся жару в нижней части живота. Именно эта боль заставила
Ужасно хотелось пить, а язык, еле шевелящийся, будто наждачная бумага задел сначала нёбо, а затем и щёки изнутри в поисках хоть какой-то влаги. Из едва приоткрытого рта вырвался лишь лёгкий сип. Но девчушка его услышала, вскинув голову, обнаружила что я в сознании и тут же закричала. Но не испугано, а скорее восторженно. От громкого звука я поморщился, а когда снова открыл глаза, обнаружил, что девчонка уже убежала, оставив после себя книгу.
Я лежал на деревянной кровати в комнате с примитивной обстановкой. Помимо кровати, стула и шкафа больше ничего и не было. Не считая окна, что сейчас было прикрыто ставнями, расположенными изнутри, через которые пробивалось некоторое количество света. На улице определенно был день, но вопрос был в том, сколько я провалялся. Да и вообще, почему я в кровати? Внезапное и болезненное воспоминание пронзило сознание, и в порыве узнать, насколько всё плохо я собрался с силами и отбросил одеяло. Нижняя часть живота была замотана узкими полосами ткани неприятного серого цвета с багровыми пятнами. Только теперь я обнаружил, что лежу в кровати абсолютно обнажённый. Данный факт встревожил меня не сильно, как риск потерять своё оружие и кейс, в котором был инъектор, что мог меня спасти.
У меня не было уверенности, что уровень развития медицины в этом мире был достаточно хорошим, чтобы помочь мне поправиться после двух огнестрельных ранений в живот. Да и откуда мне было знать, насколько схожая у нас с местными аборигенами анатомия, чтобы мне могли оказать необходимую помощь. Но нигде в зоне моей видимости я не наблюдал ни своей одежды, ни пистолета, ни кейса. Шум из-за двери увеличился и явно приближался. И было непохоже, что возвращалась мелкая или её старшая сестра Катрайона. Топот ног по лестнице свидетельствовал о том, что сюда собирался ворваться чуть ли не весь город.
В своём состоянии я едва успел снова прикрыться одеялом, а уже через секунду мои догадки подтвердились. В дверь стали заходить женщины и мужчины, вторых было явно больше. Все входящие улыбались, что-то громко говорили, но я ничего не понимал. И хоть общее настроение этой толпы было приподнятое, я чувствовал себя неловко и не понимал, что происходит. Мужчины начали по очереди подходить ко мне, и хватать мою руку. Второй рукой, сжатой в кулак, они слегка стукали по моей, всё так же продолжая высказываться. Но теперь я смог разобрать несколько слов более отчётливо. Чаще других звучали два: "Ядран", с положительным, хвалебным оттенком, и то, что я уже слышал ранее "Чоллерра", его жители пренебрежительно выплёвывали, но не по отношению ко мне, а в сторону окна. Череда из мужчин закончилась, а затем начали подходить женщины. Их было здесь не так много, как мужчин, и одну из них я узнал, хоть сейчас она и не была в красивом зелёном платье. Выглядела она гораздо лучше, чем когда её выволокли из дома и протащили по улице. Она задержалась у кровати дольше остальных, грохнувшись на колени и приложившись к моей руке лбом что-то яростно шептала, из её речей я смог вычленить только слова “Эльрона” и “Хорус”.
Все остальные присутствующие в комнате смотрели с пониманием, а кто-то одобрительно кивал в так её речитатива. Я чувствовал себя крайне неловко, и отвёл взгляд от спасённой, только теперь заметив, что Катрайона тоже была в комнате, держа перед собой девочку. Заметив мой взгляд, она догадалась и начала выпроваживать людей обратно вниз. Никто не возмущался такому скорому завершению мероприятия, а при выходе каждый из уходящих оборачивался и кланялся в мою сторону.
Когда комната наконец-то опустела, а Катрайона прикрыла дверь, я откинулся на подушку. Паломничество отняло у меня так много сил, что я даже не мог жестами показать, как хочу пить. Впрочем, девушка сориентировалась сама. Вот только она не дала мне попить, а лишь промокнула лицо влажной тряпкой, особо пройдясь по губам, смачивая их. С каждым движением она приговаривала что-то на своём чудном языке, но сил не хватало даже на то, чтобы прислушиваться. Я отключился прежде, чем вспомнил о том, что так и не выяснил местонахождения своего оружия и спасательного кейса.
Последующее превратилось в кавалькаду из сменяющихся кадров. Я просыпался в разное время. В комнате было то темно, то светло. Днями обычно у моей кровати дежурила мелкая, а по ночам у кровати дремала Катрайона, но при этом довольно чутко. Стоило мне пошевелиться или застонать, как она тут же просыпалась вместе со мной и начинала ухаживать за мной. Я плохо помнил это время, жар и боль так сильно влияли на моё сознание, что внятно мыслить я не мог. И говорить складно, а в нашем случае изображать жестами - тем более. По внутренним ощущениям прошло несколько дней, прежде чем у меня хватило сил задать жизненно важный для меня вопрос:
– Кейс. Прямоугольная коробка. Моя одежда. Где они?
– я старался показать простейшее, что могла понять девушка. Получилось не с первого раза, но Катрайона сориентировалась и принесла то, что я просил. Штаны, рубашку и пистолет я отложил на стоящий рядом стул. А вот контейнер положил перед собой и аккуратно открыл. Руки дрожали, и мне пришлось отдышаться, прежде чем я смог бережно взять в руки инъектор. Катрайона неотрывно наблюдала за моими действиями, но никак не вмешивалась и ничего не спрашивала, за что я был ей крайне благодарен. Я отыскал пальцами крупную вену на шее. Ток крови ощущался пальцами сквозь кожу, но он был медленный, а толчки слабыми. Собравшись с силами, я приложил прибор и сделал себе инъекцию. Крайне болезненную, но не настолько, как это было в первый раз. Дыхание выровнялось уже через несколько секунд, а в нижней части живота я ощутил разрастающийся жар. Но это был жар не разрастающейся инфекции, а пожар борьбы и регенерации. Благо, уже меньше, чем через минуту, я отключился прямо с инъектором в руках.
*****
– Майк, это крайне важно. Я не могу тебе указывать, что тебе делать, но послушай моего совета. Пройди процедуру сейчас, сегодня.
– Пап, мы уже обсуждали это! Я не хочу. Я и так выделяюсь среди сверстников, а что будет, когда я стану человеком-плюс?
– Да как же ты не поймёшь, Миша!
– на старую форму моего имени отец переходил только когда сильно нервничал. Это был своеобразный красный флаг, что испытывать его терпение больше не стоит, - Твои друзья, товарищи, школьные или институтские — это всё временно. Пройдут года, прежде чем ты поймёшь, а время уже будет упущено и его не вернуть.
Сказанные отцом слова неприятно резанули мой слух, ведь я был с ним в корне не согласен. Я дружил с Кёртисом и Алом почти всю свою жизнь, да и отношения с Настей планировал довести до свадьбы, и прожить с ней до конца своих дней. Но спорить с папой, который был не менее упрям, чем я, не хотелось. Проще было согласиться, сделать так как он хотел, но всё равно немного на свой лад:
– Хорошо-хорошо. Только успокойся. Я поеду, - отец услышав это шумно выдохнул и слегка расслабился, - Но! Я поеду один, без Вашего сопровождения, не хочу, чтобы это было завтра на первых же полосах информационных ресурсов. "Сын великих Дементьевых стал человеком-плюс", - озвучил я голосом и с интонацией диктора известного новостного портала.