Аврора, или Утренняя заря в восхождении, или…
Шрифт:
98. Ты скажешь: мы посылаем его не в Бога, а лишь в нашего ближнего или в его труд, который нам полюбился. Так покажи же мне то место, куда ты посылаешь своего похотливого духа, будь то человек, или скот, или одежда, или поле, или деньги, или что бы то ни было, и где бы не было Бога: из Него все, и Он во всем, и Он сам есть все, и держит и несет все.
99. Тогда ты спросишь: но Он во многих вещах пребывает своим гневом, раз они так жестки и злы, и те не подобны Божеству? Да, милый человек, все это правда: в серебре, золоте, камнях, почве, одеждах, зверях и людях — во всем осязаемом,
100. Но ты должен знать, что и ядро любви таится также во всем в сокровенном средоточии; разве что оно совсем злое, и это также не нравится человеку. ["Бог обладает всем, однако по природе Он не есть сущность, Он обладает самим собою».] Или ты думаешь, что поступаешь правильно, купаясь в гневе Божием? Смотри, как бы он не зажег тебе тело и душу и ты не стал бы гореть в нем вечно, подобно Люциферу.
101. Но когда Бог в конце сего времени сделает сокровенное явным, ты увидишь, где была любовь Божия и где гнев Его: потому смотри, и берегись, и отврати глаза твои от злого, иначе ты погубишь себя.
102. Я беру в свидетели небо и землю, что я выполнил здесь то, что Бог открыл мне как свою волю.
103. Таким образом, царь Люцифер превратил сладкую воду в своем теле в кислую остроту, намереваясь в своей дерзости править ею во всем Божестве. И он зашел так далеко, что достигает в мире сем этою остротою в сердца всех тварей, а равно и в зелень, и в траву, и во все — как царь и князь сего мира.
104. И если бы не было во всей природе мира сего еще Божественной любви и у нас, бедных людей и тварей, не было бы в битве возле нас Победителя, то все мы в одно мгновение погибли бы в адской мерзости.
105. И потому справедливо поем мы: «Посреди жизни объяты мы смертью; куда бежать, где найти спасение? К Тебе, Господу Иисусу Христу, к Тебе одному!»
106. Вот Он, победитель в борьбе, к кому мы должны бежать, царь наш Иисус Христос: в Нем любовь Отца, и Он с Божественной властью и силою борется против возжженной мерзости ада.
107. К Нему должны бежать, и Он сохраняет любовь Божию в сем мире во всем, иначе бы все погибло. Надейся лишь, молись и жди, Недолгий остается срок, И царству дьявола конец.
108. Вы, философы и юристы, делающие из Бога диавола и говорящие, что Он хочет зла, дайте здесь снова ответ, чтобы увидеть, сможете ли вы отстоять свое дело? А если нет, то пусть будет осужден также и кислый дух в Люцифере как губитель и враг Бога и всего Его небесного воинства.
Глава XV
О ТРЕТЬЕМ ВИДЕ, ИЛИ ОБРАЗЕ, ГРЕХОВНОГО НАЧАЛА В ЛЮЦИФЕРЕ
Третий дух в Боге есть горький дух, возникающий в молнии жизни: ибо молния жизни восходит в сладкой воде в результате трения терпкого и жгучего качеств; тело молнии весьма кротко пребывает в сладкой воде как свет, или сердце, сама же молния вся дрожит, а от испуга, и огня, и воды, и терпкого духа она становится горькою, проходя через начало воды, в которой она восходит.
2. Так же молния, или неистовый испуг, или горький дух, пленена в терпком качестве, и прославлена, и высокорадостна в ясном свете в терпком духе, и она теперь есть подвижность, или корень жизни, и образует в терпком качестве или делает раздельным слово, так что в теле возникает мысль или воля.
3. И этот высоколикующий и радостный дух бывает теперь весьма похвально и прекрасно использован в Божественном салиттере для образования: ибо он движется преимущественно в звуке и в любви, и к сердцу Божию ближе всех в рождении, и связан с ним в радости, ибо он и сам есть источник радости или восхождение в сердце Божием.
4. И нет здесь иного различия, кроме только того, какое бывает между телом и душою в человеке: тело знаменует собою семь неточных духов Отца и душа знаменует Единородного Сына Бога Отца. ["Дух души знаменует сердце Божие, а душа — око Божие в первом Начале, как разъяснено в третьей книге о Троякой Жизни Человека».]
5. Подобно тому как тело рождает душу, так и семь духов Божиих рождают Сына; и подобно тому как душа, будучи рождена, есть нечто особое и, однако, связана с телом и не может пребывать без тела, так и Сын Божий, будучи рожден, есть нечто особое и, однако, не может пребывать без Отца.
6. Теперь заметь: точно таким же образом состояло горькое качество и в Люцифере и не имело никакой причины и никакого побуждения для своего восстания; но оно последовало безумному высокомерию терпкого качества как отца своего и также возомнило, что будет в своем виде господствовать над всем Божеством, и в своем восстании зажглось.
7. Когда же оно приняло участие в рождении душевного духа в теле, то дух стал в этом виде яростным, колючим, неистовым, зажженным, горьким как желчь и раздирающим духом, истинным качеством адского огня, существом совершенно яростным и враждебным.
8. Когда же этот дух в душевном духе из сердца Люцифера и его легионов воззрел в Божество ["то есть ввел волю свою в него, как в родительницу"}, то это было не что иное, как только раздирание, терзание, жаление, умерщвление и ядовитое жжение. Об этом говорит Христос: «Диавол — лжец и убийца искони и не убывал в истине» (Иоанн. 8, 44).
9. Люцифер же мнил, что тем самым он будет выше Бога, что никто не сможет владеть и править так устрашающе, как он, и что все должно будет преклониться пред ним; он хотел духом своим властно господствовать во всем Божестве, как царь над всем: будучи самым прекрасным, он хотел быть и самым могущественным.
10. Но он отлично видел и ведал кроткое и смиренное существо в Боге Отце; к тому же он отлично ведал также, что Божество от вечности пребывало в подобной кротости и что в подобной же Божественной кротости надлежало рождать и ему, как доброму и послушному сыну.
11. Но так как он был образован таким прекрасным и славным, подобно некоему царю в природе, то, уязвленный своим прекрасным обликом, возомнил про себя: «Вот я сложен теперь в Боге и из Бога, кто сможет победить меня или кто — изменить меня? Я буду сам господином и буду господствовать во всем моею остротою, и мое тело пусть будет образом на почитание всем; я устрою себе новое царство: ибо вся эта область — моя, один я — Бог, никто другой».