Аврора из корпуса «Ц»
Шрифт:
— Батюшки! Про него-то я и забыл! — воскликнул папа. — Ну ничего, его мама должна вот-вот вернуться, ведь она сказала, что придёт через час.
— Она ничего не сказала. Это ты сказал, чтобы она пришла через час, — поправила его Аврора.
— А ведь верно, прошло уже полтора, — сказал папа и выглянул на лестницу.
Там никого не было. Папа выглянул в окно. По улице шло много женщин. Только как же узнать, которая именно оставила у них своего ребёнка?
Папе пришлось выкатить на площадку обе коляски и набраться терпения.
— На этот трамвай мы уже опоздали, — мрачно сказал он, взглянув на часы, — не опоздать бы на следующий. А мы-то хотели приехать на вокзал пораньше!
Наконец лифт остановился на десятом этаже. Из него не спеша вышла женщина, которую Аврора и папа ждали с таким нетерпением.
— Пожалуйста, поскорей, — сказал папа. — Мы уже давно вас ждём. Вы отсутствовали полтора часа.
— Не может быть! — воскликнула женщина. — Как летит время! А ведь я только зашла в магазин да поговорила по телефону с приятельницей. Конечно, я могла оставить ребёнка у соседки, но мне не хотелось её тревожить. Перед рождеством у женщин столько хлопот…
Тут она заметила папино объявление и с удивлением уставилась на него. Но папа с Авророй не стали дожидаться, что она ещё скажет, они вкатили коляску в лифт и спустились вниз.
Трамвай уже стоял на остановке. В Тириллтопене была конечная остановка, поэтому всегда оставалось много свободных мест.
Полным он бывал только утром, когда все спешили на работу. Но сегодня и днём в трамвае оказалось много народу: все ехали в город делать покупки. На площадке уже стояло две коляски.
— С колясками больше нельзя, — сказал кондуктор папе. — Подождите следующего.
— Мы не можем ждать, — сказал папа. — Мы спешим на вокзал встречать бабушку.
— Больше двух колясок не берём, такое правило, — развёл руками кондуктор.
— А если я разберу коляску и буду держать её в руках вместе с ребёнком, тогда можно? — спросил папа.
— Так, пожалуйста, — сказал кондуктор и даже помог папе разобрать коляску.
Трамвай поехал.
Сократик спал, а Аврора глядела в окно. За окном мелькали большие дома, как две капли воды похожие на тот, в котором жила Аврора. Между ними робко жались маленькие старые домики, они очень нравились Авроре. Вот деревья в инее, вот прохожие, автомобили. Всё было так интересно. Авроре даже показалось, что они доехали до вокзала слишком быстро. А Сократик всю дорогу проспал и даже не заметил, что ехал в трамвае.
Зато на вокзале Сократик сразу проснулся. Здесь было очень шумно, а он привык к тишине и не любил шума.
Чтобы Сократику не было страшно, папа взял его на руки. И хорошо сделал. В ту же минуту прямо над их головами загремел репродуктор. Аврора не разобрала ни единого слова, а вот папа разобрал. Он положил Сократика обратно в коляску и сказал:
— Бабушкин поезд прибыл. Стой тут с коляской и никуда не уходи, а я побегу встречать бабушку.
— Хорошо, — сказала Аврора.
И папа убежал, а по перрону уже двигался поток прибывших пассажиров.
Аврора с коляской оказалась в самой гуще толпы. Над головой гремел репродуктор, кругом раздавались свистки и гудки, пассажиры кричали, стараясь перекричать весь этот шум. Аврора вцепилась в ручку коляски и не двигалась с места. Ей было немного страшно, ведь она попала на вокзал первый раз в жизни. А вдруг папа не сможет их найти?
Но тут Аврора услышала знакомый свист. Так умел свистеть только папа. Она ещё не видела его, но уже знала, что он где-то неподалёку. Аврора поглядела в ту сторону, откуда слышался свист. Вот он! Рядом с папой шла бабушка. Она была в чёрном кожаном пальто, в чёрной шляпке и белом шарфике. Бабушка несла маленький чёрный чемоданчик, папа тащил два больших чемодана и плед. Аврора замахала им руками.
— Мы поедем на такси, — сказал папа. — Пошли.
У стоянки такси была длинная очередь, но теперь, когда папа и бабушка были рядом, Аврора могла стоять в очереди хоть целый год.
— Аврора, как ты выросла! — сказала бабушка и поцеловала её.
Потом она повернулась к папе:
— Эдвард, посмотри, как у тебя повязан шарф. Ну-ка, наклонись!
Бабушка развязала папе шарф и повязала его по-своему, а папа стоял, послушно наклонив голову, словно маленький мальчик.
Очередь подвигалась медленно. Было холодно, и у всех замёрзли ноги. Папа первым начал подпрыгивать, чтобы немного согреться, вслед за ним запрыгала бабушка, а на них глядя и вся очередь. Только Сократик не прыгал, он лишь недовольно заворчал, и это означало, что скоро он захочет есть.
— Какой огромный дом! — воскликнула бабушка, когда они подъехали к корпусу «Ц». — Вы сосчитали, сколько в нём окон?
— Нет, мама, — ответил папа, — некогда было. Но надеюсь, мы наверстаем упущенное, пока ты будешь у нас гостить.
У дверей квартиры бабушка задержалась и внимательно прочла папино объявление.
— Зачем ты повесил такое объявление, Эдвард? — строго спросила она.
— Так нужно, мама. Я тебе всё потом объясню, — сказал папа.
В комнате бабушка первым делом подошла к окну и посмотрела вниз, но у неё сразу закружилась голова, и она села на стул. Немного отдохнув, она отправилась осматривать квартиру. Папа шёл за ней следом и, как в музее, всё ей показывал. Папа с Авророй не зря так тщательно прибирались с утра: бабушка была строгой судьёй. Она побывала всюду: и в спальне, и в Аврориной комнате, и в кухне, и в ванной. Наконец она сказала:
— У тебя прекрасная жена, Эдвард! Я просто не понимаю, как она умудряется всё успевать. Ты только подумай, у неё на плечах и дети, и дом, и работа. А какой всюду порядок! Тебе повезло!
Аврора хотела сказать бабушке, что дома всё делает папа, но папа вовремя сделал ей знак молчать.
— Ну ничего, — продолжала бабушка, — пока я у вас в гостях, Мария немного отдохнёт. Я сама буду вести хозяйство.
— Хорошо, мама, — послушно сказал папа. — Ты будешь хозяйничать, а я — нянчить Сократика, ладно?