Австралийская улика
Шрифт:
– Я не могу вернуть вам деньги, – спокойно ответила Рита.
– Я настаиваю, иначе буду с вами судиться. Эти лекарства мне определенно нанесли вред, я зря истратила деньги и требую от вас вернуть мне их по-хорошему. Сейчас я лечу желудок. Боли в нём стали беспокоить меня, как только я начала принимать купленные у вас таблетки.
– Я работаю здесь совсем недавно и ничем не могу вам помочь, – объяснила Рита.
– Тогда дайте адрес вашего начальства, я буду разговаривать
Чтобы успокоить разгневанную покупательницу, Рите ничего не оставалось, как пообещать, что она обязательно разберётся, пусть дама оставит коробочки и придёт за ответом через два-три дня.
Возле киоска собирались любопытные и с интересом прислушивались к разговору.
Дама оставалась стоять возле киоска и продолжала твердить одно и то же: лекарства ей не помогли, они, наоборот, ей навредили, она в этом уверена и потому требует, чтобы вернули деньги. Если Рита откажется это сделать, она будет судиться.
От назойливой посетительницы у Риты заболела голова. Она в очередной раз заверила её, что передаст претензии начальству, а оно решит, что делать. У нее денег нет.
Но посетительницу Ритины слова не успокоили. Она продолжала выражать недовольство:
– Запомните, я этого просто так не оставлю, я буду жаловаться на вас в милицию и в отдел по защите прав потребителей! Я взыщу с вас стоимость лекарств и за нанесённый мне моральный ущерб, так и передайте начальству, – пообещала дама на прощанье и, наконец, удалилась.
Рита облегчённо вздохнула. Под конец рабочего дня она принялась внимательно рассматривать упаковки лекарств.
Она обратила внимание на то, что почти на всех коробочках не был обозначен срок годности лекарства и штрих код.
Данные о заводе изготовителе на упаковках написаны мелким, плохо читаемым шрифтом, номеров телефонов нет.
«Об этой заявительнице нужно доложить хозяину ларька, но как его отыскать? – думала Рита, разбирая аптекарский товар. – Я бы сама желала познакомиться с ним и узнать, откуда поступают лекарства, от которых нет пользы больным и которые упакованы в подозрительные коробочки».
На следующий день Рита заметила, что на неё постоянно смотрит незнакомая гражданка. Она остановилась напротив киоска и не сводила с неё глаз.
«Наверное, ещё одна из тех, кому не помогло лекарство и которая хочет вернуть деньги: что же мне с ними делать?» – подумала Рита.
– Женщина, – обратилась она к ней, не выдержав настойчивого, пристального взгляда, – вы долго на меня смотрите, я вам кого-то напоминаю?
Дама подошла ближе и сказала:
– До тебя здесь у меня дочка работала. Пропала она. На работу не приходит и дома не показывается. У кого спросить о ней, я не знаю.
– Как могла она пропасть?
– Очень просто, дочь со мной не жила, у неё своя квартира, мы с ней не ладили. Она связалась с подругой, а та её к наркоте приучила, испортила мне дочь. Из-за этого мы с ней часто ссорились. Я когда случайно узнала, что она в киоске работает, стала незаметно сюда приходить, чтобы посмотреть на неё издалека. Бывало, приду, увижу её, радуюсь. Думаю, жива, здорова, работает. Больше мне ничего не надо. Сердце матери болит за своё дитя, каким бы оно ни было. Но уже несколько дней я её не вижу. Ты случайно не знаешь, что с ней?
– Нет, я ничего о вашей дочке не знаю, я незнакома с ней. Меня взяли на работу недавно. А вы в милицию не обращались?
– В милиции и слушать не хотят, – махнула рукой женщина. – Говорят, никуда не денется, нагуляется и придёт. У нас и без того дел невпроворот. Даже заявление не приняли.
– А как звать вашу дочку, как её фамилия?
– Злотникова Анфиса, ей примерно столько лет, как тебе. С ней вот какая история приключилась, – неожиданно стала рассказывать женщина. – Вышла замуж за хорошего человека, жила – позавидовать бы любой мог. Муж у неё богатый человек был, при деньгах, состоятельный, ей ни в чём не отказывал. Да моей Анфиске такая жизнь на пользу не пошла. Детей у них не было, она лечилась, все, какие есть, курорты объездила, он денег не жалел. На свою беду с распутной женщиной сдружилась. Когда муж в командировки уезжал, она с ней время проводила – то в ресторанах, то в кафе деньгами сорила. А там что? Известно, вино, лёгкая жизнь. Пристрастилась к алкоголю. С мужиком разошлась. Ко мне не пришла, где-то устроилась. И вот пропала, я ничего о ней не знаю. Хочу хозяина киоска увидеть, спросить: где моя дочь? Ты не скажешь мне, где он находится?
– Нет, я не знаю. Сейчас совсем другие порядки, заявления на работу можно не писать, хозяина знать не обязательно. Если тебе нужны деньги, – работай и ни о чём не спрашивай. Вы бы по больницам походили, может быть, она там?
– Да ходила, обращалась, без толку. Не нашла. Прошу тебя, если что узнаешь о ней, сообщи мне. У меня сердце стало болеть, боюсь, как слягу, помру и не увижу доченьку. Я живу возле церкви Покровской, на улице Строителей, дом восемнадцать, квартира восемнадцать, приди, сделай милость, скажи мне.
– Хорошо, если узнаю, приду и расскажу, сейчас запишу улицу.
Она порылась в шкафчиках лотка в надежде отыскать карандаш, чтобы записать адрес.
Её старания были напрасны. Ни в одном из ящиков карандаш она не нашла. Заглянув в самый нижний, она увидела в нём, к своему огромному изумлению, знакомую ручку, точную копию её исчезнувшей.
Это было так неожиданно, что Рита несколько секунд оторопело смотрела на ручку, не веря своим глазам. Наконец, словно убедившись, что это не мираж, она взяла находку в руку. Сомнений не было – перед ней была её потерянная австралийская шариковая ручка!