Автоматическая Алиса
Шрифт:
— В Дидсбери!
— Да. Ты знаешь это место?
— Я была там ещё несколько минут назад.
— Тогда у тебя, наверное, очень быстрые ноги, потому что отсюда до Дидсбери не меньше пяти миль.
— Ничего себе, — прошептала смущённая Алиса.
— Конечно, это только лаптоп — несколько лап притоптанной земли. Однако мне пока хватает.
Алиса попыталась представить себе барсука, тащившего кучу земли по улицам города. Но, как бы она ни старалась, у неё ничего не получалось.
— Говорят, что если
— Вы, наверное, хотели сказать "расчётам", — перебила его Алиса.
— Если ты помнишь, я авосеолог, — сварливо заметил Хламизмат. — Разве труд авосеолога можно назвать расчётами? Нет и ещё раз нет! Я делаю просчёты на авось, и, согласно моим данным, компьютермитник, равный по разуму обычному человекоуму, будет таким же большим, как весь наш мир! Я только одного не понимаю — как тебе удалось забраться внутрь кучи?
— Я просто оказалась там, — ответила Алиса, немного ошеломлённая математическими выкладками капитана. — Вы не могли бы сказать мне, сколько сейчас времени?
— Без проблем, — произнёс Хламиздат и, отдёрнув левый рукав рубашки, приоткрыл наручные часы, закреплённые на его запястье. — Сейчас семь минут шестого.
— О Боже! Я пропустила послеобеденный урок по грамматике!
— Нет, ты не пропустила его. Сейчас шестой час утра.
— Утра?
— Совершенно верно. В утренние часы я делаю лучшие из своих просчётов. Но, может быть, ты пропустила послезавтракочный урок? В наши дни многие дети обучаются чтению по наклейкам на банках с джемом.
— А какой сегодня день? — спросила Алиса.
Капитан отдёрнул правый рукав рубашки и приоткрыл вторые ручные часы, закреплённые на другом запястье.
— Сегодня четверг, — ответил он.
— Какой четверг? Сейчас должно быть воскресенье!
— Да, всем нам хочется, чтобы воскресенье наступало каждый день, однако это, увы, невозможно.
— Какой сейчас месяц? — спросила Алиса.
Челобарсук приподнял правую штанину. На его лодыжке крепились третьи часы.
— Сейчас у нас в продрогшем Манчестере унылое двадцать четвёртое ноября.
— Ну, хоть в этом вы правы.
— Конечно, прав. Мои ножные часы всегда идут точно.
— А скажите, пожалуйста, какой теперь год? — смутившись, спросила Алиса.
Хламизмат сверился с четвёртыми часами, которые крепились на его левой лодыжке.
— Естественно, 1998.
— 1998? — вскричала Алиса. — Ой-ой-ой! Похоже, я очень сильно опоздала на урок. Бабушка позвала меня в 1860 году, а я всё ещё не добралась до письменного стола. Что же мне делать?
— Ты говоришь, что покинула Дидсбери в 1860 году? Значит, с тех пор прошло... Хм! Так сразу и не сосчитаешь. Может, у тебя получится?
Алиса попыталась посчитать, но тоже не смогла.
— Не важно, — сказал капитан. — Я могу спросить у кучи, сколько лет прошло с тех пор.
С этими словами Хламизмат взял пинцет и начал переставлять термитов, которые ползали по земле. Расставив их так и сяк, он велел насекомым вернуться к королеве.
— Через пару минут мы получим ответ, — пообещал челобарсук.
Затем он занялся тем, что лежало на его столе рядом с термитником.
— Ой, какая путаница, — подойдя к нему, закричала Алиса.
Она с изумлением следила за действиями капитана.
— Путаница, говоришь? — не отведя глаз от стола, произнёс Хламизмат. — Это очень хорошо!
— Тут нет ничего хорошего. Путаница — она и есть путаница!
— Всё запутанное великолепно!
— Вы тоже собираете паззлы? — посмотрев через его плечо, спросила Алиса.
— Это не паззлы, — проворчал капитан. — Это паззлозавры.
— А в чём здесь разница?
— Паззлы — это наши современники, наделённые эстетикой и смыслом. А паззлозавры — это примитивные и неразумные предки составных картинок.
— Смотрите! — воскликнула девочка. — Ни один из этих кусочков не подходит к другим. Из них невозможно составить целое.
— Именно. Их совокупность создаёт ничто. Видишь ли, я авосеолог. Мне нравится верить, что мир порождается из хаоса. Я изучаю странные связи, которые приводят мир в действие. Разве ты не знаешь, что взмах крыльев южно-американского чурвячка может вызвать конеаварию в Англии?
— Нет, я не слышала об этом, — призналась Алиса. — Фактически, мне даже не известно, что такое конеавария. Но я точно знаю, что у червей не бывает крыльев.
— Не бывает? — спросил челобурсук. — А как же они тогда летают?
— Черви не летают. Черви извиваются.
— Значит, не летают? Прекрасно! Так даже лучше! Один извив южно-американского чурвя вызывает конеаварию в Англии. Да здравствует хаос! Восхитительный хаос! А это ещё что такое?
Хламизмат приподнял пинцетом фигурно вырезанный кусочек картона.
— Фрагмент какой-то составной картинки, — выкрикнул он. — Кусок, который сложится, если его поставить в нужное место. Нет, мы не можем иметь его. Ни в коем случае!
Он сунул паззл под микроскоп.
— Кажется, часть барсучьей головы.
— Это кусочек из моей составной картинки, — сказала Алиса.
— Чудесно! А то я испугался, что мои паззлозавры начали набираться разума и смысла.
Девочка взяла из лапы капитана отыскавшийся паззл и положила его в карман передника.
— Знаешь, когда я впервые увидел тебя на термитной куче, то подумал, что ты чурвь, — признался Хламизмат.
— Я не червь, — ответила девочка.
— А кто говорит, что ты червь? Я сказал, что спутал тебя с чурвячком.