Автономный рейд (Солдаты удачи)
Шрифт:
– Заткнись! Сволочь!
– Выплеснулась сквозь зубы и, как партизанка, нос в сторону.
Мне вдруг стало смешно. Кухня как стадион - метров восемнадцать.
Забита "мулинексами" и "филипсами". Одна посудомоечная машина чего стоит. Холодильник - как чулан у Катьки. А сволочь, выходит, тот, кто ради всего этого для нее своей шкурой рискует? Нет, иногда я очень понимал тех салаг, которые к коммунистам на выучку идут.
– Ага, сволочь, - согласился я с ней.
– Но пока на словах. И я, между прочим, свою жизнь спасаю, а ты - что?
– Мама?! Ты там чего?
– Вот и они, легки на помине.
Уловили что-то непонятное и примчались. Голосок у девочки, правда, не столько испуганный, сколько удивленный. Пока.
– Ничего-ничего, Светик!
– быстро нашлась она. Видно было по всему, что не простая она домохозяйка.
– У меня тут гость. Идите в комнату.
– Пашка есть хочет!
– Света! В общем, я скоро. Подождите там!
– Я тоже есть хочу!
– Еще не готово. Сделаю - позову... Дочка, ну будь хорошей девочкой...
– Дети оттопали назад, в комнату, и она прошипела мне:
– Как только такие сволочи, как ты, живут на белом свете! Меня заело:
– Очень просто: они о своих Светочках и Пашках думают, а не только о твоих.
– Но тут же ожесточился: какого я перед этой сучкой оправдываюсь? Короче...
Видимо, мое лицо так изменилось, что она, дернувшись, предпочла приумолкнуть. А мне было отчего измениться в лице. На кухонном подоконнике лежала шикарная пачка фломастеров, а под ней альбом для рисования. И на обложке его было написано неровным детским почерком, что принадлежит он ученице нулевой группы такого-то лицея Светлане Владимировне Катковой.
Катковой!
Значит, мы давно знакомы с курировавшим опыты Гнома-Полянкина подполковником Катковым, только знакомство это до сих пор было несколько односторонним. Он, значит, знал, кто мы с Боцманом такие, а мы принимали его за Артемова. Вот, значит, как.
Выходит, Боцмана спасла случайность. Если бы то покушение на него удалось, то в лицо лже-Артемова знал бы только я. А я бы пух в Тбилиси. И все, концы в воду.
Ясненько. Надо было спешно менять план предстоящего разговора. А для этого неплохо бы хоть немного побольше узнать о противнике.
– Тебя как зовут?
– стараясь улыбнуться, спросил я связанную.
– Валя... Валентина Олеговна!
– Она почувствовала перемену во мне и, хоть не понимала ее причин, угадала, что лучше больше не залупаться.
– Так где ж, Валюха, твой подполковник до САИП служил?
– И напоминающе потыкал пальцем ее бедро. Чтобы не забывала, чье тело сейчас в опасности. Она правильно поняла момент: за Боцмана я бы сейчас ни ее саму, ни кого другого не пожалел.
Слово за слово, рассказала она мне кое-какие подробности.
При советской власти служил ее муженек в каком-то подразделении Генштаба. Курировал ВДВ - в основном по части политической подготовки. Такие просветители в те славно-застойные времена любили говорить о том, что _как_ стрелять - учит командир. А вот, дескать, в кого и зачем стрелять это объясняют они. Но что-то Катков не так объяснил в Тбилиси. Там
И Каткова шуганули. Инкриминировали аморалку: Валентина была тогда его секретаршей, но претендовала на роль второй жены. Которой и стала после его увольнения в запас. Семь бед - один ответ, мол. Официально его отстранили от политики, но неофициально продолжали использовать как специалиста по Грузии. А потом вернули на службу - в САИП. Редкий погоревший военный не мечтает о реванше. Мечтал и Катков. Чтобы стать наконец полковником, ему нужна была победа. И не где-нибудь, а именно в Грузии... Тут, на самом интересном месте рассказа его супруги, запиликал домофон.
Это возвращавшийся со службы хозяин открыл дверь подъезда.
Я быстренько сгреб Валентину в охапку и мимо ошарашенных детей утащил в спальню. Уложил на постель, долбанул рукояткой по стоявшему на тумбочке телефону, а потом отвел туда детишек, связывая им наскоро ручонки.
– Это игра такая: мама играла с веревочкой, запуталась, вот и вы теперь запутались. Играем: кто быстрее сам развяжется. Первому - приз! А мы пока с вашим папой поговорим... Ты учти, подруга: большинство заложников гибнет от пуль освободителей! Обеспечь мне полчаса спокойного разговора, и больше ты меня не увидишь.
Лифты нынче быстрые, я только-только успел продемонстрировать мамаше, как крепко, но, не причиняя боли, держу ее дочь, как из прихожей уже донесся встревоженный голос Каткова:
– Валя? Где вы?!
– Все в порядке, родной!
– довольно жизнерадостно отозвалась она в полуоткрытую дверь комнаты.
Пацан весело помчался к отцу:
– Папа, папа! Ты принес?
– Все нормально. Толя, - сказал подполковник проводившему его до квартиры охраннику.
– Свободен.
– Завтра как обычно? В семь тридцать?
– Разумеется. Ну, Пашуня, что я тебе должен был принести?
Дождавшись, чтобы за охранником-Толей захлопнулась дверь, я появился в прихожей вместе с девочкой. Пистолет, который я держал прямо над ее головой, смотрел в морду папаши:
– Полное спокойствие, Владимир Захарович. Все твои целы, живы-здоровы, а я принес посылку от Мухина.
– Да вы что?! Совсем оборзели?!
– И он рефлекторно потянулся рукой под мышку.
– Не рискуй детьми, Катков!
– Я бросил ему наручники, и он их машинально поймал.
– Ты уже накрутил дел, которых Мухин не прощает. Но еще можешь откупиться! Надень наручники. Живо!