Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами)
Шрифт:
еужели это было? еужели это было?
еужели это было? Столько лет
Минуло с дней тех юных.
Головы припорошило,
А мою разворошило,
еужели это было так давно?
Мы часто вспоминаем наших мам веселый смех, И боль надежд, и первые победы, И в трубке телефонной сквозь пургу и треск помех Родной далекий голос: — Милый, слышишь, еду!
Менялась наша жизнь вместе с шириною брюк, И плечики опять приходят в моду, А если посмотреть чуть-чуть внимательней вокруг, То, Боже мой, как изменилось
Что-то мне не весело, Что-то мне не спиться, Что-то мне опять не по себе. Петь хочу — не песенно, Из дому не смыться, Значит, не по жизни все И все не по судьбе.
Эх, заскучал я по бесовским ночкам, Когда гитары не смолкали до утра. Я заскучал по управдомской дочке Бой-бабе из Гостинного двора.
Эх, заскучал я сильно, до печали, О том, что с Варей нам тогда не повезло, Я заскучал, что не туда причалил, А мой корвет давно разрезали на лом.
Я заскучал по коммунальным сценам Там даже Гамлет знал бы — быть или не быть. Я заскучал по старым твердым ценам, Когда на «треху» мог я выпить-закусить.
Мы ищем отраженья в суматохе городской, Но улицы поют другие песни. А как порой не хочется опять идти домой, А белой ночью над евой бродить всем вместе.
– ------------------------------------
(*) Вариант строки: Растегивались школьные.
— РЕТРО
а день рожденья твой Я подарю тебе букет свежих роз, Белых, как цвет фаты, В которой, помнишь, венчалась ты Со мной, И был так ласков мир, В котором тихо мы кружились с тобой.
Как много лет прошло, Но до сих пор от теплых ласковых губ Так кружится голова, И замирает сердце, лишь едва а грудь Положишь руку мне И тихо-тихо засмеешься во сне.
Как быстро повзрослела наша дочь. Ей кудри растрепала ночь. Зажав улыбку в руке, Она плывет в далеке, И пусть спокойно ей спиться,
И пусть нашепчет ей тихонько клен, Что будет кто-нибудь влюблен В нее, как я много лет В любимых глаз теплый свет, И пусть ей мама приснится…
— Позабуду грусть, печаль, тоску
Позабуду грусть, печаль, тоску, Да поеду я на ярмарку, а веселую да полную чудес, Поскачу через горы, через лес а веселую на ярмарку чудес.
Трубачи — носы орехами, Скрипачи давно уехали, Дуют в щеки, веселят толпу, Люд честной, разодетый в прах и пух, У пустых ларьков гоняет мух.
Ай-да фокусник! А ловко как Он полтину превратил в пятак. Проворонил — не ругайся, не взыщи! Ты теперь свой полтинник не ищи, Был да нет его — ищи-свищи.
А на площади (да как смешны!) В силачей играют клоуны. А народу все хмелей и хохочи, Веруют, что и вправду силачи, Что они и вправду силачи.
Позабуду грусть, печаль, тоску, Да поеду я на ярмарку, а веселую да полную чудес, Поскачу через горы, через лес а веселую на ярмарку чудес.
— УДИВЛЯЮСЬ
/По двухтомнику народовольца
Якубовича "В мире отверженных"/
Удивляюсь, как народ не обессилил,
Чем высиживать в бездонных кабинетах, Чем выстаивать в бездушных коридорах, Чем таскать бумаг ненужных горы, Дожидаясь барского ответа.
Сколько верст прошли подруги декабристов! Да не Сибирью — вереницами присутствий, Да добро б еще ходили по министрам, До того ли доводило безрассудство!
и конца, ни краю этой тяжкой каре, и конца, ни краю этой тяжкой доле: а России бедной даже дворник — барин, Коли бляху нацепить ему позволят.
И повелось с давней поры:
Будьте добры…
Коли тебе долг отдают
Благодарю.
Людям отдать то, что нажил
Не откажи!
И получить, что заслужил
Не откажи!
Сколько вытерпят умельцы из народа, Создавая для своей отчизны крылья. Коридорами для них промчатся годы, Кабинетами, суконной пылью.
Тихие слезы Тихому Дону… Но жива княгиня Марья Алексевна, До сих пор молчалины безлики Часто побеждают чацких гневных!
И повелось с давней поры:
Будьте добры…
Коли тебе долг отдают
Благодарю.
Людям отдать то, что нажил
Не откажи!
И получить, что заслужил
Не откажи!
Но не могут долго пить живую воду Те, кто сами без конца плюют в колодец, Точит капля неприступную породу а любой земле и при любой погоде.
Освещает солнце мрачные подвалы, Тучи с неба отогнать ветрам по силе, И хоть чацких на земле извечно мало, Только ими и горда всегда Россия!
— О "СКОРОЙ ПОМОЩИ"
Светофоры, дайте визу, Едет «скорая» на вызов: Кто-то на Пушкарской задыхается. Есть тревога на лице, Есть магнезия в шприце, Щас она там быстро оклемается.
Это не для развлеченья, Эффективней нет леченья, Чем ее послойное введение. После десяти кубов, Если ты не стал здоров, Значит, это недоразумение.
Прилетаем, открывает, Голосит: — Я умираю, Вас дождешься — раньше в гроб уляжешься. Срочно в жилу димедрол, В рот беззубый валидол. — Доктор, мне уж лучше, Вам не кажется?
А с Пушкарской на Гражданку: Два ханыги спозаранку Выпили полбанки и решили вдруг, Что один из них не прав; Результат — в башке дыра, Вот что значит глаз, налитый поутру.
И в Кресты, и в Эрисмана И в Скворцова и в Степана Возим мы клиентов круглосуточно: Пьяных, битых, алкашей, Трупы, психов, малышей «Скорая» — занятие не шуточно.
"Девять-девять, восемь-восемь", Снисхождения не просим, Трудимся, как негры на плантациях, Самая передовая, Образцовая, лихая Первая Гвардейская подстанция.
Доктор Бун и Альперович, Регельман, Гильгоф, Н. Львович, Гур-Арье, Симуни, Лехцер с Рохманом. Что не лекарь — то еврей: Штильбанс, Зусес и Палей, Розенбаум, Шноль и Коган с Гофманом.