Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами)
Шрифт:
2/4 * * *
— Возвращение
6/8 Осенний город погрузился в дым и горожан, как будто, размело. Здесь не о чем и незачем двоим мне одному и пусто и светло.
Вот, кажется, знакомый поворот, зачем я оказался за углом? Скрипит калитка крашеных ворот, и вот передо мною отчий дом.
Я, сквозь асфальт, булыжник узнаю и дровяные склады над травой, я поднимаюсь в комнату мою, твоё лицо мерцает надо мной.
Ах, ради бога, просьба не вставать, не прерывать из-за меня дела. Скрипучая железная кровать
Ну, здравствуй, мама, что там наш буфет? Отец на фронте, в доме тишина, и печь как лёд и хлеба тоже нет, да-да, конечно, это всё — война.
Ты плачешь, мама: малдший сын седой, ну, что же плакать, внучке в институт. Лишь ты одна осталась молодой, ну а для нас, живых — года идут.
Я помню год, и месяц, даже день, твоё лицо, сухое как пустырь, из нас в живых остаться мог один, и этот выбор совершила ты.
Я должен знать, свой провожая век, и черпая из твоего огня. Что прожил эту жизнь как человек и что тебе не стыдно за меня.
Вы говорите — длинный разговор, я понимаю — вам пора ко сну. Да-да, конечно, проходя во двор я непременно эту дверь замкну.
Вечерний город зажигает свет, блокадный мальчик смотрит из окна, в моей руке любительский портрет, и год на нём, когда была война.
— Вы извините эти вольности,
Вы извините эти вольности, я не могу на «ты» как прежде. «Ты» — боль моя, а «вы» уходите но это «вы» — почти надежда. Не «ты» а «вы» и всё покажется опять бегущим от начала, «вы» — значит всё что было кажется умней и лучше чем сказала.
Тот день, так и не ставшим вечером, и миг несущий эти строки, вы упоительно забывчивы, очаровательно жестоки. Перемежая солнце тенями, вы так легко меняли маски оранжерейное растение из сочинённой вами сказки.
И снег и пыль всё мимо падало, но вот холодное коснулось ах, вам ли думать и разгадывать, вы просто жалобно свернулись. О, век несытого количества когда излишество не в моде, вы — безусловное излишество, вы, как цветок на огороде.
— Грустная цыганочка
Что любить когда кругом потери Остается жить без веры веря Что родные люди все кого мы любим Вечно рядом с нами будут.
Ты не шути когда судьба поманит Не гшрусти когда она обманет И комки глотая снова жизнь латая Истина поймешь простая.
Все что еще вчера из бетона Нынче ступи хоть шаг, ноги тонут Там, где еще вчера плыл твой плотик Нынче пузыри в болоте.
Что любить, — да только то, что близко Полюби дружок себя без риска Да не дрогнет пламя перед зеркалами Где твое лицо как в раме.
Полюби стекло, металл и камень Погуби своими же руками Те живые звезды, что нас так тревожат Погуби пока не поздно.
Да брат, легко сказать-"это правда" Плюнуть и растоптать-вся то радость Что брат, не хватит сил-и не надо Так живи как жил не падай.
Мертвым отдай покой-это точно Ты же пока живой-кровоточишь
Что любить когда кругом потери Что любить когда кругом потери Что любить когда кругом потери.
(снято с магнитозаписи концерта 1979 г. в г. Днепропетровск)
— Жестокая цыганочка
Ах, загадали нам загадку Не сыскать названия Словно в сказке для порядка Дали три желания.
Три, а как одно похожи Словно в омут головой И мурашками по коже Под водою ледяной.
И ничего, не до не после Время года не узнать Может быть еще не осень Ну уж точно не весна.
Через страсть перешагнули И любовь нам не дана Поцелуи словно пули Разрываю сердце нам.
И слова как камни тонут Комната качается Начинается со стонов Стонами кончается.
Время каркнет по вороньи И едва замрет в тиши К узникам приговоренным В эту комнату спешим.
И конца нет этим встречам Как и песне нет конца Вот опять спустился вечер Комната качается.
(снято с магнитозаписи концерта 1979 г. в г. Днепропетровск)
— Ехали евреи…
Одна из последних песен Евгения Клячкина
написанная в Израиле.
Ехали евреи из России прочь, Где росли, старели, коротали день да ночь. Но «мамою» не называли, Все пинка от мамы ждали, А дождались — стало им не в мочь.
Ехали евреи в начале кто куда, Думали: "Успеем на любые поезда." Но Америка накрылась, Xоть Германия открылась, В общем, оказалось всем сюда.
Ехали евреи на родине осесть, — Косточки погреем, будем сладко пить да есть. Родину не выбирают, Дома стены помогают Если только эти стены есть.
Думали евреи уж здесь наверняка В теплом доме на постели разомнем бока. Но что мы видим, что мы слышим, Нету стен и нету крыши. Схар дира* — вот все что есть пока.
Приехали евреи, черт их к нам привез. Лишь Шамир, Шарон да Перец рады аж до слез. Но вот беда Шамир — борец за мир, Ну а Шрон против ООН. Кто же за евреев, вот вопрос. О!
Перец он раввин и борода его бела. Зорко смотрит он сквозь брюки есть ли брит мила**. Кто прежде в партию не смог пройти Добро пожаловать в "дати"*** Будет жизнь прекрасна и мила!
Здравствуйте, славяне, а абсорбцией вас прямоы****. Евреями мы были там в России за кормой. Здесь же в качестве нагрузки Докаже, что ты не русский. Словом, с возвращеньицем домой.
Ехали евреи, две тыщи лет ехали, ехали и едут до сих пор.
Примечания: * — "Схар дира"="Съемная квартира"(иврит) ** — "Брит мила"="Обрезание"(иврит) *** — "Дати"="Религиозные"(иврит) **** Прямая абсорбция — политика израильского правительства по интеграции "новых репатриантов" в израилское общество, включающая в себя пособие и школу по изучению иврита.