Айдол-ян - 2
Шрифт:
— Мне кажется, что мы просто обязаны это сделать! — отвечает ей ИнЧжон.
Время действия: 29 июня, около шести часов вечера
Место действия: больница, где находится мама ЮнМи
В сопровождении охранника идём с СунОк по больничному коридору, к лифту. К машине. Хорошо, когда есть охрана и машина. Сел, да поехал. Я вообще-то никуда не должен был из дома выходить, я КиХо обещал, но СунОк позвонила, просила помочь, хотя бы советом. Чего советом? Сел да приехал. В общем, у мамы не так всё хорошо, как было вчера. Врачи всегда что-то да найдут. Взялись они проводить анализ результатов,
Вчера, когда мы были в больнице, я её не видел. Во время обследования, дали ей какого-то «убойного» успокоительного, которое на неё хорошо подействовало. Устала она, со всей этой нервотрёпкой, да и поздно уже было. В общем, уснула она. А сегодня, мама, увидев меня и СунОк, расплакалась, долго успокаивали. Вот не люблю такие походы. Близкому человеку плохо, а ты сделать ничего не можешь, топчешься рядом, как дурак, ощущая свою беспомощность. Хорошо хоть деньги есть…
Вот, маму успокоили, поговорили, пообещали, что всё будет хорошо, взяли обещание, что телевизор она, пока в больнице, смотреть не будет. Чапаем с онни домой. СунОк ещё вернётся сюда ещё раз, привезёт маме вещи, которые она просила.
Иду, вспоминаю своих. Маму, бабушку, отца. Как там они без меня? Не болеют ли? Есть ли у них деньги? Думаю, кто будет им помогать, если потребуется. А ведь потребуется. Здоровье с годами только убывает, а меня с ними нет. Вот честное слово, лучше было сразу умереть, чтобы сейчас не думать о таком. Дурак я, что у ГуаньИнь другой мир выпрашивал. Какая там пуша-кара, или, как там она её назвала? Нафиг она мне сдалась. Ну и что, что в муравья. У муравья мозгов нет, а значит, думать о тех, кто остались одни, без меня, не сможет… Чё-то так хреново на душе…
— Госпожа ЮнМи, вы не прокомментируете последние события? — неожиданно раздаётся голос рядом со мной.
Остановившись, озадаченно поворачиваю голову. Журналистка с микрофоном в руках, за ним оператор с камерой на плече. Выскочили из бокового коридора и пытаются взять у меня интервью. Следом за ними по коридору быстрым шагом идёт ещё такая же парочка — с микрофоном и камерой. Журналисты? Кто пустил в больницу чертей?!
— Журналистка Ли УнСок, канал «SportStep». Госпожа ЮнМи, вы не согласитесь ответить на несколько вопросов для телезрителей нашего канала? Как здоровье вашей мамы, госпожи ДжеМин?
Озадачено смотрю на выглядывающую из-за моего охранника девушку, которой он преградил дорогу ко мне и СунОк.
Охренеть! Мало того, что вот такие вот, как она, отчасти виноваты в том, что мама в больнице и плачет, так они ещё и сюда пришли, ещё деньжат подзаработать! Вот твари. И что делать? ЁнЭ нет. Сказать — «без комментариев»?
— Вы можете как-то прокомментировать происшествие возле кафе вашей мамы? — задаёт мне следующий вопрос журналистка.
Вижу, как подтягивается вторая пара деятелей эпистолярного жанра и останавливается рядом с первой. В глубине коридора замечаю ещё двух «акул пера» спешащих к месту возможной кормёжки.
— Вы можете подтвердить слухи о том, что агентство «FAN Entertainment» решило отложить комбэк вашей группы?
Да! Благодаря вашим лживым языкам я и все остальные должны сосать лапу, потому, что вам нужно зарабатывать, а МИДу сохранять своё лицо! Это же только айдолы не люди, их можно поливать по-всякому, а остальные — приличные граждане! Им и лицо своё можно сохранять и заработок. Который, кстати, с моих налогов платится, если о МИДе говорить. А они там только — «озабоченность выражают», дармоеды. Ума на это много не надо. Не то что мне — «не так сидишь, не так свистишь, не то сказал»! Ещё и думать постоянно — «придут на тебя или нет»? Я бы, с моим английским, тоже мог в МИДе сидеть на всякий заграничный пук «озабочиваться». Хм! А что если мне и в самом деле — «выразить озабоченность»?
Невидяще смотрю на что-то ещё спрашивавшую у меня журналистку торопливо обдумывая неожиданно пришедшую мысль.
А что мне за это будет? А что мне будет? Итак, уже, вроде все «негативности», которые возможны, собраны. Комбэку, скорее всего сто процентов хана, и в Японию никто не поедет. Так хоть неотомщённым не останусь. Фарш, конечно, назад провернуть не получится, а вот ту субстанцию, которая несётся по канализационным трубам, вполне себе можно вернуть назад. Особенно если она несётся сверху. Главное — бездоказательно никого не обвинять. Просто выражать «озабоченность». Как в МИДе.
Выйдя из задумчивости оценивающе смотрю уже на три протянутых ко мне микрофона.
Три новостных агентства? Это хорошо. Наверняка все трое и опубликуют, боясь, что их конкуренты опередят.
— О, простите, — говорю я, обращаясь к девушке из «Sport Step» первой задавшей вопрос. — Вы так неожиданно появились, что я несколько растерялась. Я с удовольствием отвечу на ваши вопросы. Спасибо, что вы задали вопрос о здоровье моей мамы. Сейчас она находится на обследовании в больнице, и врачи говорят, что причин, которые могли бы служить причиной для особого беспокойства, у неё нет. Поэтому, в этой части жизни напряжённости у меня не то чтобы совсем нет, но она здесь снижена до минимального уровня. Сейчас в моей жизни есть более сильный беспокоящий фактор.
— Вы, наверное, беспокоитесь о комбэке вашей группы? — с фальшивым сочувствием спрашивают у меня.
— Нет, — отрицательно качнув головой отвечаю я. — Я беспокоюсь за нашу армию.
На пару секунд в коридоре устанавливается изумлённое молчание.
— У вас есть причины беспокоится за нашу армию? — удивлённо спрашивает журналистка.
— Есть и очень большие. — кивком подтверждаю я.
— Вы можете о них рассказать?
— Если вам это интересно.
— Думаю, что это всем будет интересно, — говорит Ли УнСок в подтверждении своих слов глянув влево и вправо на коллег по цеху, словно призывая их в свидетели. — Ведь наша армия это единственная наша защита от нападения северян.
— Я тоже так считаю. — киваю я и начинаю объяснять причины своего беспокойства. — Наверняка вы знаете, что у меня есть жених и он сейчас выполняет свой долг перед страной, служит срочную службу в армии…
Сделав паузу смотрю на журналистку ожидая реакции на мои слова. Та тоже кивает, показывая, что да, знает.
— Неудивительно, что я беспокоюсь за него. — говорю я, думая, что мне вот как раз глубоко пофигу на это. — Север рядом, люди там мало предсказуемые, мало ли что может произойти, а мой жених служит в войсках, которые будут на самом переднем крае событий, если они вдруг случаться. Поэтому, последнее время у меня появилось занятие — следить за политической обстановкой. Что происходит на нашей границе КНДР, нет ли там роста напряжённости и не делают ли в Пхеньяне провокационных заявлений? Но, оказалось, что смотреть нужно не наружу, а внутрь границ. Ситуация внутри вызывает не меньшую, а может, даже большую озабоченность.