Айдол-ян - 3
Шрифт:
— Да помню я. — с лёгким пренебрежением говорю я. — Только пытки гражданского населения — это военные преступления, которые попадают под действия международного трибунала. Почему бы нашему военному руководству не подумать об этом?
— Какие ещё — пытки?
— Музыкой. Когда постоянно, днём и ночью играет одна и та же музыка, это пытка.
— Почему, постоянно? — удивляется ЧжуВон. — В десять часов вечера установки выключают. А включают, в девять часов утра. Никаких пыток.
— Мда? — отзываюсь я на это. — Даже так? Ну тогда ладно. Пусть играет.
— Пфф! — с облегчением выдыхает ЧжуВон. — С тобой запросто можно сойти с ума. С серьёзным видом говоришь такие вещи, что просто волосы дыбом встают!
— Где именно — встают? — интересуюсь я у него. — На заднице? Или, в целом, по всему организму?
— Не нужно уходить от разговора. — требует ЧжуВон. — Я ещё не закончил с тобой говорить. У меня внезапно возникло ощущение пробелов в твоём мировоззрении. Ты вообще понимаешь, что такое — патриотизм?
Пфф… ну вот ещё пафосной беседы мне сейчас не хватало. Особенно, на такую тему…
— Это достаточно объёмное понятие, чтобы обсуждать его вот так внезапно, без подготовки. — пытаюсь я не углубляться в этот разговор, действительно не желая вести разговоры «за жизнь».
— Ты не знаешь, что это такое? — пристально смотрит на меня ЧжуВон. — Это из-за твоей амнезии?
— Нет. — отрицаю я. — Знаю. Просто не хочу сейчас об этом говорить.
— А когда ты захочешь? Когда тебя спросят, а ты не сможешь ответить?
— Любой может наболтать много всяких слов, объясняя, что такое патриотизм и в итоге окажется прав. Скажут — «просто у него мнение такое». Личное.
ЧжуВон с осуждением смотрит на меня.
— Глупости говоришь. У патриотизма есть чёткое определение. Слушай меня. — говорит он. — Я сейчас объясню, что это такое. Патриотизм, это верность и преданность к своей стране, и её народу. Гордость за неё и готовность пожертвовать своими интересами и собой, ради неё. Поняла?
— Доставлять неудобство жителям других стран, это тоже является патриотизмом? — интересуюсь я. — И в чём именно здесь гордость?
ЧжуВон задумывается над вопросом.
— Это показывает наше превосходство над ними. — подумав, объясняют мне. — Мы можем поступать так, как считаем нужным.
— Ага. — киваю я. — Итог. Насмотревшись нашего «превосходства», соседи склепали себе ядерную бомбу и готовы решить вопрос с музыкой радикально. Раз и навсегда.
— Ну и кто теперь дурак? — спрашиваю я у ЧжуВона. — Сколько денег было вбухано в эти передвижки, в их обслуживание? И чего? Получили теперь проблему ставящую под вопрос существование всей нации. Зачем? Лучше бы эти деньги бабам отдали, у них детей рожать не на что. Нация на пути к вымиранию, а они к-поп на границе крутят! Охренеть…Тут конец скоро всем настанет, а ты мне про патриотизм рассказываешь!
ЧжуВон, похоже не находя слов, смотрит на меня вытаращив глаза. Что-то я разухарился… Это не мои проблемы. Живут они так, пусть живут себе дальше! Нужно как-то закончить этот разговор и… И всё!
— Предпочитаю вместо «патриотизма» использовать в жизни понятие — «целесообразность». — говорю ему я. — Когда принимаются разумные решения в рамках целесообразности, то жизнь автоматически становится лучше. Например, элементарное посещение спортзала позволяет сэкономить на врачах и лекарствах, продлить жизнь, а также повысить работоспособность, что несомненно положительно скажется на личном благосостоянии и благосостоянии близких. И не нужно будет никакой жертвенности. Типа, превозмогая боль, хромая или ползком добираться до работы.
— С чего это вдруг — нация на пути к вымиранию? — прищуривается на меня ЧжуВон.
— Загляни в статистические отчёты. — предлагаю я. — Страна в прошлом году установила антирекорд. Коэффициент рождаемости меньше единицы. Аналитики пишут, что такое значение показателя характерно для стран, ведущих многолетнюю, затяжную войну. Полюбопытствуй и ужаснись.
— Что за странное желание для девушки твоего возраста интересоваться статистическими отчётами?
— Чтобы иметь аргументы для бесед. Статистика эта такая вещь, против которой сложно спорить, не становясь при этом глупо выглядящим.
— Твоя «целесообразность» хороша, когда мир. — не став спорить, ЧжуВон возвращается к теме, которая для него, похоже, более «чувствительна». — А когда начнётся война? Что тогда?
— На этот случай, государство «целесообразно» содержит армию. — отвечаю я.
— А если враг будет сильней? — спрашивает ЧжуВон. — По-твоему, «целесообразней» будет просто сдаться, так, что ли?
Ну, если на кону не стоит вопрос о существовании нации, как таковой… Мабени…
— А по-твоему, «обнулиться» будет правильней? — интересуюсь я. — Евреев, вон сколько пинали? То египтяне, то варфоломеи. Всю историю по всему миру кочевали. Ничего, выжили. Теперь уважаемая всеми нация. А так упёрлись бы рогом до конца, против Египта, мы бы сейчас и не знали, что были такие.
— Кто такие — «варфоломеи»? — удивляется ЧжуВон.
— Без понятия. — пожимаю я плечами. — Собирательный образ всех еврейских угнетателей. Или ты думаешь, что я их всех помню — «поплемённо»?
— Я понял. — помолчав, говорит ЧжуВон. — Ты просто женщина. Женщины выходят замуж и уходят в чужую семью. Поэтому, чувство патриотизма у них не развито. А ещё, женщины очень большое значение придают материальному достатку. Война его разрушает. Женщинам это не нравится, и они всегда за мир. Каким бы плохим он не был.
Вы тока посмотрите на него… на этого всезнающего, меркантильного… пацака!
— Я так понимаю, что за отсутствием вменяемых аргументов в ход пошли личностные оскорбления? — насмешливо интересуюсь я.
— Какие оскорбления? — удивляется ЧжуВон.
— Личностные. Считаешь, что женщина не может быть патриотом?
— Это констатация факта. Сама только что сказала, что «целесообразность» лучше, чем «патриотизм».
— Ну да. — иронично говорю я. — Бесить соседей на границе веселей и легче, чем каждый день скучно работать над взаимовыгодным сосуществованием.