Айдол-ян - 3
Шрифт:
Откинувшись немного назад и наклонив голову к плечу, онни в ответ смотрит на меня круглыми глазами.
— Ты — нормальная? — помолчав, спрашивает она у меня.
— Для атаки сквозь эпицентр ядерного взрыва нормальной быть не нужно, — отвечаю я. — Наоборот, как раз нужно быть ненормальной. Чтобы мысли были лишь о том, как добраться до самого центра и сделать в нём «термоядерное селфи», а не о завтрашнем дне.
— Я тебе пришлю фотку из «точки ноль». — обещаю я онни и делаю уточнение. — Если связь будет ещё работать.
Онни молча смотрит на меня. В комнате устанавливается настороженная тишина.
— ЮнМи, солнышко,
— И заметь, онни, — не отреагировав на мамины слова, говорю я СунОк. — Брякали оружием американцы, чтобы раздуть свой военный бюджет, а «вмажут», случись чего, по нам с тобой. По нашей семье, поскольку северяне до Америки не достанут, достанут только до нас. А после этого, за океаном, с удовольствием снова увеличат отчисления на оборону, чтобы восстановить на своих складах количество бомб, потраченных ими на превращение КНДР в пустыню. Но, тут ты права. Нам уже будет всё равно. Мы будем уже парить в стратосфере вместе с половиной нации. Сеул, двадцать миллионов жителей из общих сорока с небольшим. Так ведь? Несколько ядерных зарядов и всё. Половины населения нет.
Я развожу руки в стороны, показывая — «алес, всё».
— Значит, мы должны ударить первыми. — помолчав, делает очевидный вывод онни.
— Кем ударить? Мной? — с иронией спрашиваю я. — Спасибо, конечно, за доверие, но боюсь, нужного результата не будет. Даже если просто расхерачить ядерные боеголовки без их срабатывания, радиоактивное заражение неизбежно. А там есть ещё обогатительный центр, где их делают и в котором расщепляющегося материала тоже полно. И всякой ядовитой химии для его производства. И оно ведь тут, рядом, буквально «за углом». Пару сотен километров всего. Угадай, где вся эта дрянь будет потом выпадать, если разбомбить его хранилища? Как насчёт бодрящего радиоактивного дождика? А уж с землёй-то, что будет!
— Урожаи будут — во! — обещаю я, показывая онни сжатый кулак с отставленным большим пальцем. — Замучаешься куда-то мутантов девать! А земли у нас ведь не так много, да? Значит, придётся всей нацией горбатиться на чистые продукты, которые нам с удовольствием будет продавать весь мир. Рынки сбыта все давно заняты, а тут для них тогда прямо золотое дно откроется!
СунОк молчит, смотря на меня. Мама тоже, молчит. Что-то меня опять в политику потянуло. Зачем я опять рот раскрыл? Стопудово ведь ничего хорошего не выйдет!
— Откуда ты это знаешь? — помолчав, и видимо за это время, обдумав мои слова, спрашивает меня онни.
Хм… Думаю, рассказ о моём институте в другом мире и Юрии Михайловиче Остренькове прозвучит весьма неожиданно. Юрий Михайлович вёл у нас факультативно предмет — «Экономическая лингвистика». Клёвый мужик, в теме шарит и похоже имел практический опыт. Элементарно, «на пальцах», объяснил, как следует оценивать происходящие в стране политические процессы. Просто ищи тех, кто на начавшейся «движухе» заработает. Это фундамент. А всё остальное — просто «фигвамы» из реек и тряпочек, построенные на нём ради отвода «глаз прогрессивной общественностью».
Предмет у Михалыча был совершенно непрофильным для института, это знание скорее дипломатам нужно и оттого нам его дали в варианте — «для ознакомления». Мне реально было интересно слушать, как на самом деле всё в мире устроено, жаль, что «читали» всего один семестр.
— Что именно, я знаю? — переспрашиваю я у онни, не торопясь пускаться в объяснения.
— Про обогатительный завод и химию. — поясняет она, о чём хочет услышать.
— Я не ходила на курсы домоводства потому, что там нельзя узнать ничего нового, — говорю я. — Физика и химия более интересные предметы в плане познания мира. Поэтому, у меня есть общее понимание того, что такое ядерное оружие. И оно, это понимание, должно быть у всякого в Корее, кто закончил высшую школу.
Смотрю на СунОк вопросительным взглядом — «разве не так?». Та в ответ молчит, похоже, копается в голове, в своих знаниях, вынесенных из школы.
— И опять у тебя американцы виноваты. — видимо, к чему-то придя после «раскопок» у себя в голове, говорит она.
— Если бы они хотели уничтожить КНДР, то давно бы это сделали. — говорю я. — А так, они каждый год приплывали, демонстрировали свои авианосцы, а потом, за проявленный героизм, повышали себе расходы на армию. Это и нас вполне устраивало, наши военные тоже себе бюджет «дули». Но, в конце концов, ежегодные парады отморозков у своих границ северян достали, и они склепали себе ядерную бомбу. Закономерный итог.
— Отморозков? — прищуривается на меня онни. — Это ты про нашу армию и союзников, что ли?
— Онни, вот представь, что у тебя есть дом, в котором живёт твоя семья. Родители, муж, дети. — предлагаю ей я. — И вот, раз в год, каждый год, возле забора твоего дома собирается толпа, которая размахивает дубинами и факелами, обещая сжечь твой дом, убить тебя и твою семью. Вот как бы ты их назвала, если тебя попросить дать им оценку, а? Отморозки, по-моему, самое подходящее здесь слово.
— В КНДР мучают людей. — помолчав, говорит СунОк. — Там тюрьма и нет свободы.
— Мне плевать, что там делают в КНДР. — честно признаюсь я. — Если там народ не выходит на улицу, не хватается за оружие, значит, его всё устраивает. Ну и смысл туда лезть, если нас не просят? Вот, нужно теперь брать в расчёт внезапную ядерную бомбардировку. Мало нам проблем своих было, теперь ещё и это.
Я непонимающе пожимаю плечами, показывая своё отношение к происходящему.
— Ты чего такая злая? — внимательно смотря на меня, спрашивает онни.
— Надоело. — подумав, отвечаю я. — Все вокруг только и шустрят, желая заработать на мне профит. То «Кирин», то агентство, то министерство образования своим мои награды раздаёт. Теперь ещё и американцы подсуетились! Они, значит, будут деньги зарабатывать, а мне предлагается для этого быть мишенью. Нет, даже не так! Даже не предлагается! Моего мнения вообще никто не спросил! Меня просто назначили мишенью! Как говно какое-то, которое не стоит и секунды их времени! Они за секунду целых пять центов заработают! Чё разговоры говорить? Деньги делать надо!
Пфф… — выдыхает онни.
— ЮнМи-ян… — говорит она. — Я уверена, что всё, что ты сейчас сказала, на самом деле совсем не так. Просто ты используешь в своих умозаключениях странную логику, на которую сложно сразу дать правильный ответ в твоей же логике. Я обещаю, что подумаю и объясню, где ты не права. Я не понимаю, почему ты так не любишь американцев, но тебе нельзя плохо говорить о наших союзниках. Ты — военнослужащая. Если скажешь кому-то постороннему, что-то подобное об Америке, вроде того, что ты говоришь мне, то у тебя будут очень большие проблемы. Тебя даже могут выгнать из армии!