Айлин
Шрифт:
И пока у меня есть надежда, что у нас взаимно, я не могу и не хочу ее терять. В этот самый момент я понимаю, что мне так важно, чтобы она просто была в моей жизни, потому что если вдруг по каким — то причинам ее сердце остановится, то и мое перестанет биться. Мне ничего без этой девчонки не нужно, она мой кислород, который я вдыхаю, чтобы жить дальше. В моем сердце оказывается есть тайник, где отдельно засыпает и просыпается одна девушка, которая забрала мою душу себе.
Я слышу шаги, поворачиваюсь, входит подруга и тянет меня в коридор. Не понимая, что происходит, идти никуда не хочу. Но Алена
— Пожалуйста, если дядя Айлин увидит вас тут, мне попадет, — вздыхаю, потому что мне не нравится быть в рамках, соблюдать чужие правила. Первое что приходит в голову это поехать к родственникам, признаваться в чувствах, сыграть свадьбу и все что потребуется, только бы быть с ней, стать первым, кого она увидит, проснувшись.
Из палаты мы выйти не успели. В тот самый момент, когда я отошел от кровати и повернулся в сторону выхода, пришлось столкнуться с дядей Алин.
По его взгляду понятно, он будто транслирует мне в мозг степень своей неприязни.
Останавливаюсь, смотрю прямо в глаза. Мне нечего скрывать и бояться, мои намерения серьезные, помыслы чистые.
После событий сегодняшнего дня, я не удивлюсь что эта семейка отыграется по полной. Только мне плевать, если такова цена, я ее заплачу. Я знаю что не сломаюсь, только не сейчас, нельзя.
Когда слышу приглушенный голос Руслана Ибрагимовича, который говорит используя тональность, которую я не могу интерпретировать правильно:
— Я знал, что найду тебя здесь, надо поговорить, — я не сразу понимаю посыл его слов и в полном напряжении выхожу с ним из палаты, оставляя подружку Айлин ждать пробуждения пациентки в одиночестве.
С момента как мы покинули стены реабилитационного центра с дядей Айлин мы не обмолвились ни словом: он постоянно на телефоне, я же предвкушая ультиматумы, которые почти уверен что прозвучат в диалоге, мысленно прикидываю во что этот разговор выльется по итогу. Несмотря на то, что в такой ситуации впервые, точно знаю, от Айлин не откажусь. Внутренне готов к тому, что дядя не поймет меня, не примет моих аргументов, в таком случае, справлюсь самостоятельно.
Приехав в небольшой ресторан кавказской кухни, нам выделяют столик в отдельной огороженной зоне.
Все также увлеченно общаясь по телефону, Руслан Ибрагимович жестом предлагает выбрать еду, выходит из-за стола. Время по внутренним ориентирам останавливается.
Меню откладываю, аппетита у меня нет.
Рассматривая интерьер, замечаю, помещение стилизованно под дом охотника: повсюду массивные дубовые столы и деревянная мебель с вставками из кожи, на потолке внушительного размера деревянные люстры. Курсирующие машины вдоль парковки в поисках парковочных мест заставляют вспомнить, что собственный транспорт на стоянке реабилитационного центра. Значит, в любом случае, вернусь туда. Перевожу взгляд на людей, которые стоят на веранде и пьют шампанские вина, замечаю несколько лиц, которые заинтересованно смотрят в мою сторону. Появляется желание выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха.
Только сейчас до меня доходит, что нахожусь в среде чужой культуре сколько бы не прислушивался, не слышу русской речи нигде.
Бессмысленно листаю в телефоне ленту новостей, все мои действия автоматические:
Руслан Ибрагимович возвращается и садится напротив складывая передо собой руки в замок, сразу начинает разговор:
— Хотел обсудить с тобой ряд моментов, предпочитаю перейти сразу к делу, — киваю:
— Накануне выяснил, что перед тем, как Айлин увезли в неизвестном направлении, твоя машина была на той же самой улице, — не отводя взгляда, жду вопрос, из разряда моя ли эта машина, но дядя Айлин методично перечисляя факты, вопрос задавать не торопится, внимательно всматривается в мое лицо, будто его личный приговор мне уже состоялся.
— Как часто ты бываешь в том районе? — вопрос странный, стараюсь не отводить взгляда от собеседника, решил отвечать общими фразами, у меня складывается впечатление, что я на допросе.
— Не часто, подвозил Айлин несколько раз, — озвучиваю нейтральную версию, уточняя
— Хотел обсудить это с вами, — Руслан Ибрагимович удивленно поднимает брови
— А есть что обсуждать? — вроде ничего не сделал, девчонку пальцем не тронул, а ощущение, что обесчестил ее именно я, а не те отморозки
— Есть. Я люблю Айлин и хочу на ней жениться, — никаких эмоций, уголки губ мужчины напротив сжаты.
Я прекрасно понимаю, что Руслан Ибрагимович занял наступающую позицию и ему нужно разобраться, только я не враг их семье. Обычно, тонко чувствую настроения людей, но эта встреча исключение: в глазах собеседника неприязнь, которую он и не думает скрывать, но в тоже время, голос спокойный, не давит.
— Егор, это не мне нужно говорить, — он выдерживает паузу, уточняя, — сразу скажу, что у тебя крайне мало шансов: ты не нашей веры, не нашей культуры и в целом последний человек, которого семья готова рассматривать в качестве потенциального жениха, это первое, — он делает глубокий вздох и кивает официанту, тот удаляется и возвращается с ароматным чаем. Аккуратно ставит на стол стеклянные узкие стаканчики, напоминающие формой тюльпан. Пока разливается ароматный напиток, заполняя объем таким образом, чтобы оставить верхнюю полоску края для удобного чаепития, Руслан Ибрагимович расстегивает все пуговицы на рукавах рубашки, заворачивая манжеты в два оборота до локтевого сустава, скрещивая при этом руки на груди. Жест двусмысленный, учитывая непринужденную обстановку, в которой мы оказались. Не сомневаюсь, дядя Айлин дает понять, что все держит под контролем.
Делая глоток ароматного напитка, собеседник не делает длительных пауз, продолжая:
— Второе, — следую примеру, также пробую на вкус горячий напиток из непривычного для меня стаканчика в виде тюльпана, — меня интересует момент когда именно Айлин успела проникнуться симпатией к тебе, если она на практику поступила недавно? — то что мы познакомились три года назад когда я по глупости зарегистрировался на сайте знакомств даже не думаю говорить, — или может ты поспособствовал влечению, заморочил девочке голову, говорил красивые слова, обещания? — разговор приобретает более явные очертания, я понимаю к чему он клонит и зачем мы здесь.