Айя и Лекс

Черная Лана

— Я…я не знаю, — вздохнула она. Алекс замер, всматриваясь в ее зареванное лицо. Что же она снова себе навыдумывала? — Я просто увидела мужчину…из своего сна, понимаешь?

Алекс кивнул. Он все понимал. Дернул же черт Игната подойти к ним. Не так Алекс хотел ей рассказать правду. Но, похоже, выбора у него не осталось.

— Вернее, — снова вздохнула, качая головой, но не пытаясь высвободиться из его объятий, — мне показалось, что это он. В общем, я…я…не знаю. Но мне стало так страшно, что я сбежала сюда. А потом появился Пашка…

При

упоминании его имени Алекса захлестнула злость настолько живая, что он ощутил ее горький вкус. И острое желание убить этого мажора колола пальцы. Только подрагивающая Айя в его руках останавливала от безумного поступка, загоняла в узду его не на шутку разыгравшиеся эмоции. Было еще что-то…приправленное жгучей ревностью. Сейчас, стоя посреди женского туалета торгового центра, Алекс знал точно, что бы его жена ни чувствовала к своему бывшему, она — его. Он ни за что не отпустит ее от себя, даже если рядом с ним она будет несчастна. И пусть это попахивало сволочизмом — плевать. Она — его женщина. Она носит под сердцем его ребенка. И будет принадлежать только ему, даже если у нее совершенно другие планы.

— Вы еще долго тут торчать намерены? — недовольный голос сестрицы ворвался в их реальность, как тайфун. — Не, я не против…даже только за и на шухере постою, если что. Но…там уже целая очередь столпилась. Игнат, конечно, держит оборону своим сногсшибательным обаянием, но я все-таки переживаю за его жизнь. Даже такой альфа-самец не справится с десятком женщин, которым приспичило по нужде.

Айя уткнулась Алексу в грудь, тихо смеясь. Он прижал ее к себе еще крепче и глянул на сверкающую голливудской улыбкой Леську, за весельем спрятавшую собственные страхи.

— Дай нам еще минутку, — попросил тихо. Сестрица кивнула и ретировалась, что-то громко разъясняя кому-то за дверью.

— Айя, тебе не показалось.

Она удивленно взглянула на него. И в ее синих глазах отражалось непонимание и убежденность, словно она знала, что он собирается сказать и готовилась держать оборону до последнего.

— Игнат действительно тот человек из твоего сна. Ты его не убила.

Если бы слова могли убивать, то сейчас Алекс убил бы свою женщину. Она побледнела в одно мгновение, губы задрожали, синие глаза потускнели.

— Айя!

Он подхватил ее на руки и усадил на тумбу между раковинами, обнял ее лицо, ловя ее потерянный взгляд. Сжал ладони, развернул к себе, поймал ее взгляд и уже не отпустил.

— Я не могу сказать, знала ли твоя мать, кем был тот человек с записи и что он выжил, — он говорил мягко, как с маленьким напуганным ребенком, потерявшимся в толпе. — Но и оправдывать ее не буду. Она поступила жестоко и была бы моя воля… — он осекся, понимая, что выскажи он свое желание придушить Марину, напугает Айю еще больше. Да, она сука. Да, она едва не сломала жизнь Айе. Но она оставалась ее матерью. — Я просто хочу, чтобы ты верила мне. Игнат жив. Ты никого не убивала.

— Но…как? — он не услышал, прочитал по губам, потому что ее голос сейчас походил на шорох опавших листьев.

— У Игната — зеркальное расположение внутренних органов. Полагаю, тебе не нужно объяснять, что это?

Она покачала головой, насколько сумела в его ладонях.

— И тот удар, который по твоим подсчетам был смертельным, не задел ни единого жизненно важного органа. Ты меня поняла?

Айя слабо кивнула, и в ее взгляде мелькнуло облегчение. Ненадолго, вновь затертое сомнением, не дающим ей покоя. Алекс чувствовал, что она хочет что-то спросить, но боится. Как и поверить.

— Я тебе не вру, Айя, — отвечая на все ее сомнения одним махом. — У Игната есть шрам и есть что тебе рассказать.

— Кто он? — громче и увереннее. — Почему тогда был…там?

— Игнат — следователь и мой друг. Остальное, думаю, лучше спросить у него. Если он сможет — расскажет.

Снова кивок. И кривая усмешка на искусанных губах.

— Айя… — он уперся лбом в ее, притянул Айю к себе за талию, не зная, как еще ее убедить. Что сказать, чтобы она поверила и перестала бояться. — Синеглазка моя…

Ее пальчики скользнули по его спине вверх, защекотали шею и запутались в волосах. Тихий вздох вырвался из ее груди. И Алекс ощутил, как она расслабилась, вновь становясь мягкой и податливой в его руках. Снова стала живой.

— Я тебе верю, — тихий шепот смыл напряжение.

Алекс мягко коснулся губами ее скулы и улыбнулся.

— Идем, Синеглазка моя, — прошептал Алекс, целуя ее лицо, вновь разрумянившееся. — А то, видит Бог, придется все-таки Леське стоять на шухере.

И мысленно возликовал, увидев ее робкую улыбку.

Когда они вышли в зал торгового центра, кроме Леськи и Игната у туалета не было ни единой души. Даже Дергачев ретировался, поняв, что ничего ему тут не светит. Коротко кивнув другу с сестрой, Алекс, не выпуская руку жены, довел ее до брошенной машины, которая так и стояла на месте с распахнутой дверцей, усадил в салон, пристегнув ремнем безопасности, и, плюхнувшись на водительское сидение, медленно тронулся с места, тщательно сдерживая желание снова загнать стрелку спидометра на запредельные цифры. Чтобы как можно быстрее добраться до квартиры и запереться на все замки, спрятав Синеглазку от всего мира.

Тихий вздох Синеглазки встрепенул его тревогу, холодком лизнувшую затылок.

— Что случилось? — до боли сжал руль, ожидая самого худшего. У нее за одно утро столько стрессов, что неизвестно, как все могло отравиться на беременности. — Где болит?

— Нигде не болит, не переживай, — ее ладонь легла на сжатый на ручке коробки передач кулак, погладила. — Я просто…спросить хотела. Можно?

Алекс кивнул, косясь на нахохлившуюся, точно воробышек, жену.

— Нельзя ли ехать чуточку быстрее? Я понимаю, ты волнуешься за меня, но мне хочется побыстрее оказаться дома. С тобой.