Азеф

Книга «Азеф» это – переработка моего романа «Генерал БО». Об истории этого романа и о том, почему я его сейчас выпускаю, я хотел бы сказать. По-русски первым изданием в двух томах «Генерал БО» вышел в Берлине в 1929 году в издательстве «Петрополис». Книга быстро разошлась. В том же году «Петрополис» выпустил второе издание в одном томе. «Генерал БО» имел успех и на иностранных языках. В 1930 году он вышел по-немецки [1] , по-французски [2] , по-латвийски [3] и двумя изданиями по-английски, в Англии и Америке [4] . В 1931 году роман вышел по-испански [5] . В 1932-м – по-литовски [6] .

В 1933-м – по-польски [7] . Кроме изданий книгами «Генерал БО» печатался в нескольких иностранных газетах.

Не так давно мои знакомые американцы, побывавшие в Варшаве, рассказали мне, что мой роман «Генерал БО» в переводе Галины Пилиховской переиздан и сейчас продается в Польше. Выпустило его в 1958 году издательство «Ksiazka i Wiedza». Переиздание это сделано без моего разрешения и без моего ведома.

Задолго до последней войны русское издание «Генерала БО» было распродано. Книга исчезла с рынка. Тоже произошло и с иностранными изданиями. Но не только это побудило меня выпустить ее сейчас в переработанном виде. Роман «Генерал БО» я писал больше тридцати лет тому назад. И несмотря на его несомненный успех, этот роман уже давно, когда я о нем думал, причинял мне некое «авторское страдание». В молодости, когда я его писал, я писал его с свойственными именно молодости (и вероятно даже обязательными для молодости) языковыми и стилистическими вычурностями, с какой-то внутренней потребностью «посягнуть на классическую фразу». С этим естественно связывалось многое ненужное (на мой теперешний взгляд) в общей композиции романа и в его структуре. Прошли годы. Все эти «посягательства» теперь не вызывают во мне ничего кроме чувства неловкости и досады. И вот мне захотелось привести книгу в порядок и прежде всего дать ей – простоту и ясность в стиле и композиции. Это было одним из побуждений к переработке и изданию.

Другим (и решающим) толчком – оказалась статья известного французского писателя, лауреата премии «Фемина», Кристиана Мегрэ в еженедельнике «Карефур» от 24 августа 1955 года. Статья эта [8] попала мне в руки совершенно случайно, здесь, в Нью-Йорке, у моих знакомых. Ни один отзыв о моем романе (а их было много на разных языках) не был мне так ценен, как статья Мегрэ, неожиданно появившаяся через 25 лет после выхода романа! Мегрэ написал эту статью по поводу конкурса переводных книг в Париже. Для меня статья ценна и отзывом Андрэ Мальро и тем, как Мегрэ поставил «тему Азефа», проведя ее в современность. Я приведу статью Кристиана Мегрэ.

Автор

Трудно понять, как ценное литературное произведение может пройти в наши дни незамеченным. Соревнование издателей, множество литературных премий, обилие критики, специалисты по рекламе, всё это предполагает

скорее возможность переоценить то или иное произведение литературы, чем недооценить его. По-моему, нет больше писателей, которые, как Стендаль, должны довольствоваться лишь посмертной славой. Но, конечно, есть много писателей, даже пользовавшихся успехом, и тем не менее обреченных на забвенье… У нас нет больше неизвестных писателей, но у нас есть писатели несправедливо забытые…

Эти мысли пришли мне в голову, когда я недавно прочел составленный знатоками-жюри, список «двенадцати премированных лучших иностранных романов этого века». Ничего не скажешь о гигантах времен, предшествовавших 1914 году:

Диккенс, Толстой, Достоевский – их значение общеизвестно. Но вот что надо сказать о замечательных иностранных книгах периода между двумя войнами: молодое поколение их больше не читает. Я спрашивал нескольких молодых людей. Они просто даже не знают Конрада, Мередита, Сэмуэля Батлера, которыми мы восторгались в 30-х годах и которых потом затмили Фолкнер, Дос Пассос, Хемингуэй. Я перечитал Конрада, Мередита и Сэмуэля Батлера и мне показалось, что «Лорд Джим», «Эгоист», «Эревон» ничуть не утратили своей прелести и являются прекрасным источником увлекательного чтения для нашей молодежи, которая питается главным образом, если не исключительно, Кафкой.

Потом, роясь в одной библиотеке на запыленных полках произведений 1930-х годов, я натолкнулся на совершенно замечательную и совсем забытую книгу, автор которой не оставил своего имени в памяти читателей. Несмотря на ее толщину, я снова прочел ее в один присест и с тем же восторгом, как и при первом чтении ее, двадцать лет тому назад. Это был «Азеф» Романа Гуля. О Романе Гуле я мало знаю. В то время наши издатели еще не подражали своим англо-саксонским коллегам, у которых есть хорошая привычка давать на суперобложке биографические данные об авторах. Всё что я знаю, это то, что Роман Гуль – русский, что он был в Пензенской гимназии товарищем Тухачевского, маршала, возглавлявшего Красную армию и расстрелянного в 1937 году, биографию которого Гуль написал, и что Гуль жил в Париже.

Но я помню, как Мальро очень высоко оценил «Азефа». Часто говорят, о критическом чутье Андрэ Жида и недостаточно – о чутье Мальро, этого тоже большого открывателя талантов. Это Мальро поставил на должное (одно из первых) место американского романиста Дашиэля Хаммет, тоже неизвестного. Мальро так восторгался «Азефом» потому, что персонажи этого романа, русские социалисты-революционеры и террористы начала века были прототипами его героев из "La Condition Humaine". Основное дело Азефа – убийство министра Плеве предвещает 1917 год, революцию в Шанхае и все последующие события, заставившие Мальро сказать, что мир начинает быть похожим на его книги. И именно в «Азефе» мы находим первые наброски этого мира.

Роман «Азеф» ценен потому, что эта книга пророческая: русский терроризм 1900-х годов – это начало пути к тем «Десяти дням, которые потрясли мир», и после которых мир никогда уже не пришел в себя. Это – романсированный документ с историческими персонажами, некоторые из которых были еще живы, когда книга вышла в свет. Могут сказать, что книги такого рода слишком еще близки к изображаемым событиям, чтобы не стать эфемерными, что последняя война породила такие же книги, как «Сталинград» Пливье, «Капут» Малапартэ, которые едва ли будут перечитываться, и что именно этим может быть объяснено и оправдано и забвение романа «Азеф». Ну да! Я всё это хорошо знаю. Такова судьба многих литературных свидетельств. Но «Азеф» это не только документальный роман, это и произведение искусства и искусства совершенного и очень личного.

Каждая глава романа разделена на отрывки, иногда очень короткие, несвязанные друг с другом, переносящие читателя от одного лица к другому, с одного места на другое, и эти места совершенно разны, потому что русские террористы начала столетия много путешествовали: из Петербурга в Сибирь, из Женевы – в Париж и в Москву. Этот прием напоминает «синхронизацию» Дос Пассоса, его же повторил и Сартр в «Путях к свободе». Но у Гуля этот прием совсем не отнимает художественной тонкости и всегда мотивирован содержанием романа. Это единство того, о чем писатель рассказывает с тем, как он об этом говорит, характеризует Гуля, как большого романиста. Роман Гуль тоже мастерски владеет даром описания, всегда объективного и острого. В его романах множество подробностей, но никогда нет ничего лишнего. Это обилие связанное со скупостью средств изображения – другой признак мастерства.

В «Азефе» есть совершенно незабываемые фигуры. Сам Азеф, огромный, тучный, гнусавый, на тонких ногах, с маленькими руками и ступнями; Азеф – глава террористической организации и одновременный агент полиции; Азеф, распределяющий в своих тонких расчетах, какие покушения он проведет и какие выдаст Охране; Азеф – совершенное воплощение отталкивающего образа двойного агента. Это тип людей, которых теперь мы узнали в бесчисленных варьянтах. Только своим чудовищным обликом Азеф превосходит всех этих эпигонов второй мировой войны. Он положил начало этому типу двойных агентов, по крайней мере, если не в истории, то в литературе.