Азимут «Уральского следопыта»
Шрифт:
Из дневников:
«16 сентября 1978 года. На митинге в глазах народа я видел награду, которой он удостаивал меня, мне кажется. Да, я видел народ жизнерадостный, все улыбаются, глаза горят, взгляд радостный, восхитительный. Я такого народа давно не видел. Я помню, такой народ видел в детстве в праздники, которые отмечались с традициями и обычаями Древней Руси. Например, в масленицу — катание на лошадях, в пасху качались на круглых качелях или гулянье народа на лугу или на улице, где десятки гармошек и балалаек играют и за ними рядами идет народ и поют песни, а у ворот каждого дома на скамейках и табуретках сидят пожилые и смотрят на гулянье народа. 16 сентября я видел народ жизнерадостный. Произошло какое-то сказочное, волшебное явление, как хочется еще раз увидеть его…»
Ах, это было бы так хорошо, если б музей Ивана Даниловича в самом деле оказался волшебным. Однако посмотрите, приглядитесь внимательней. Пусть это ненадолго, не навсегда, пусть пока это зыбко, ненадежно, недолговечно. Посмотрите: парни в болоньевых куртках на глазах превращаются в мыслителей, в ценителей искусства, в людей каких-то очень значительных, все понимающих, на которых можно надеяться, в которых можно верить. Меняются лица. Музей достает со дна души самое ценное, о чем забыли в сумасшедшем беге времени. А тут вдруг остановились… Все было, ничто не ушло бесследно… Были мать, дед и прадед. Они жили здесь, на этой земле. Вот одежда, в которой они ходили. Вот туески и прялки. Их делали тоже они. Здесь не текут молочные реки, но это наша земля, наши поля, наши кладбища.
…В тот день Александр Иванович Окулов, первый помощник Ивана Даниловича, его правая рука, сидел у входа, закованный в новый костюм и кепку, в новые туфли. На груди — медали Великой Отечественной. Сидел — как будто и не видел никого. Я подошла, спросила, чем недоволен. Оказалось, недоволен тем, что «Данилыч водит экскурсию. Я ему говорю: музей, конечно, откроем, пусть смотрят. Но рассказывать, объяснять об искуцтве ничего не надо нашим мужикам, все равно не поверят. Я леса ставил — они надо мной шкарили (насмехались. — М. П.), что они упадут, не выдержат такой высоты. Упали? Я тебя спрашиваю — упали или нет?! И ничего нашему народу об искуцтве объяснять нельзя. А смотреть — пусть смотрят, раз открыто».
Из дневников:
«30 июля 1973 года. Реставрация началась с 1970 года, вот уже длится четвертый год и еще, очевидно, продлится три года. При ремонте-реставрации приняли активное участие следующие товарищи:
1. Окулов Александр Иванович, рождения 1908 г., житель Н. Синячихи, столяр-плотник, руками которого сделаны оконные рамы, двери, и под его руководством были возведены леса.
2. Перовских Григорий Артемович, рождения 1907 г., житель Н. Синячихи, строил леса, красил крышу и кресты.
3. Анохин Яков Павлович, рождения 1911 г., житель поселка Зыряновского рудника, штукатур-маляр.
4. Козлов Иван Александрович, рождения 1911 г., житель Алапаевска, штукатур-маляр.
5. Зуев Иван Никодимович (немой, не разговаривает), рождения 1901 г., житель деревни Толмачевой, кровельщик.
6. Немытов Иван Павлович, рождения 1908 г., житель Н. Синячихи.
7. Букин Василий Алексеевич, рождения 1904 г., житель Н. Синячихи.
8. Немытов Валентин Петрович, рождения 1915 г., житель Н. Синячихи.
9. Охордин Николай Тимофеевич, рождения 1891 г., житель Н. Синячихи (сторож)».
После, в следующие пять лет, в документации, которую Иван Данилович вел пунктуальнейшим образом, будут и другие имена: художники Буров В. В. и Кейт Л. Ю., маляр Белобородова С. А., кровельщик Самойлов В. А. (племянник Ивана Даниловича) и другие. Но та, первая гвардия, последние из могикан, вписанные в дневники самых тяжелых лет, — статья особая. Они работали на головокружительной высоте, старики! Они знали легенду о безымянном итальянском архитекторе, под руководством которого уральские мастеровые 29 лет возводили это здание. Жизнь его кончилась у подножия храма — разбился, упав с колокольни. И наверняка у них было и давление, и сердце пошаливало, и болели ноги… А главный крест красил Иван Данилович — никто не рискнул.
Из дневников:
«16 сентября 1978 г. Народ ринулся в музей. Первую экскурсию, человек сорок, я вел сам. Оказывается, в этой группе были финны (которые приезжали на фанерный завод). Они сделали первые записи в книгу отзывов. После экскурсии я почувствовал себя плохо, разговаривать не мог, многие ко мне подходили, что-то спрашивали, я отвечал что-то. Четыре группы по сорок человек прошли организованно, через экскурсионное бюро, приехали автобусами из Алапаевска, а после до 19 часов народ шел лавиной — и стар и мал. Ребятишки годов четырех, пяти — глазенки вытаращат и смотрят, не сходя с места. Не знаю, что они видели, как все осознавали. Вначале мы говорили, чтобы ноги хорошо вытирали, мыли. Жена принесла воды, тряпок, несколько раз тряпки меняла, воду носила, но все было недостаточно, народ валил. Потом мы уже на все махнули рукой: пусть идут. Грязи натаскали очень много — что сделаешь, погода такая — а ведь мы хотели запускать только в тапочках, в верхнем этаже у нас на полу половички».
Эти половички — тропинки среди асфальтовых дорог, среди пластика и линолеума — пожелаю каждому выйти на них! Они вытканы руками жены Ивана Даниловича, Анны Ивановны Самойловой. Всякий раз, когда приезжаю в музей, поднимаюсь по крутым лестницам храма на второй этаж, останавливаюсь на пороге и смотрю вдаль, через стенды с росписями — туда, где стоит на месте алтаря крестьянская изба — «белая горница», расписанная в 1910 году братьями Мальцевыми, Егором и Павлом, а теперь убранная руками Анны Ивановны, я думаю еще об одном подвиге, который совершается рядом с подвигом Ивана Даниловича. Только мыть этот храм после экскурсий и посетителей каждых два своих выходных дня — дело немалое… Анна Ивановна отказывает себе в покое, в материальном достатке. От природы человек одаренный, талантливая рукодельница, она загрубила руки, здоровье тоже давно не богатырское.
Из дневников:
«23 июля 1976 года. Жена уже две недели в отпуске и ни одного дня не отдыхала, ездит в Н. Синячиху, помогает мне. Временами ворчит на меня: сам весь измучился и меня мучаешь. Руки у нее все изъедены, в язвах: приходится пользоваться серной кислотой, без нее трудно отчищать медную и бронзовую посуду».
«Всю ночь шел дождь и весь день, я остался в Алапаевске, в управлении сельского хозяйства. Много работы, в Н. Синячиху отправил жену одну. А сам потом беспокоился, как она там, зачем в ненастье, тем более знаю, что болит у нее голова: вчера красила пол в алтаре, угорела. Вернулась из Н. Синячихи поздно, говорит, что работала одна, Окулова не было. В нижнем этаже привела в порядок все горизонтальные витрины, жалуется, что одной в церкви боязно работать».
«28 июля 1978 года. С женой заполнили три витрины: повесили половики, скатерти домотканые и полотенца. Как хорошо работать вместе с ней, она много дает разумных советов. Обратно из Н. Синячихи шли пешком до Межной, 5 км, жена едва дошла, болят у нее ноги, опухают. Дома на ночь опять привязала репей».
«2 августа. Вечером с женой ходили на реку полоскать экспонаты для музея. Жена говорит: кто бы мог подумать — Анна Самойлова из Алапаевска через сто лет будет полоскать рубаху и штаны Халяма из деревни Исаково. Еще много, много раз себе повторяю: бог ее мне в окошко подал — как она много для меня делает».